Эптон Синклер - Сильвия

Сильвия предвидела и эту сцену, и все отклонения чувств ее матери-ребенка в одну или другую сторону. Она помнила много трогательных, нежных сцен, после которых мать склонял на свою сторону тот, кто умел затронуть какую-нибудь слабую ее струнку. Она крепко обнимала мать, смешивала свои слезы с ее слезами и просила обещать ей, что она никогда не будет мешать ее счастью. Это была слезная тропа – тропа первой любви Сильвии!

С отцом она иначе повела разговор. Она пошла к нему в контору и заговорила с ним не о любви и не о романах, а о характере Франка Ширли. Она знала, что майор возмущался распущенностью, необузданностью многих молодых людей их круга. Она заговорила о Франке Ширли как о человеке исключительного характера, как о человеке, умеющем владеть собой.

Майор изумил ее совершенно нежданным отношением к ее словам, он крепко сжал руками поручни кресла, побледнел, как полотно, и, не выслушав ее до конца, спросил:

– Сильвия, тебе говорил кто-нибудь, отчего дядя Лоренс покончил с собой?

– Нет, – ответила она.

– Он сделал предложение девушке, которая любила его. Но родители ее не давали согласия на брак. Почему, не знаю. Знаю лишь, что он разбил жизнь этой девушки, и это произвело на меня ужасное впечатление. И я поклялся тогда, что никогда не буду вмешиваться в сердечные дела моих детей и противоречить их выбору.

Сильвия была потрясена до глубины души не только его словами, но и его волнением, которое он всеми силами подавлял в себе.

– Папа, но неужели ты находишь, что это так ужасно? – спросила она.

Он долго молчал, прежде чем ответил.

– Это совершенно не то, о чем я мечтал, – сказал он. – И это совершенно изменит твою жизнь. Я боюсь, ты даже не представляешь себе, какая это значительная может быть перемена.

– Но я люблю его, папа!

– Если ты действительно любишь, тогда я тебе препятствовать не стану, дорогая. Если бы я мог только быть уверен в этом! Обещай мне, что ты будешь ждать еще, пока не убедишься вполне, что тут никакой ошибки нет.

– Обещаю тебе, папа!

Они поговорили еще немного, и Сильвия ушла к себе. Часа через полтора в комнату ее вбежала растерянная повариха, тетушка Сара.

– Мисс Сильвия, что-то случилось с вашим папой!

– Что, что? – воскликнула Сильвия, вскочив с места.

– Он сидит на пне в саду и плачет так, что сердце разрывается.

Сильвия побежала в сад, бросилась на колени перед отцом и обняла его с криком: «Папа! Папа!»

Он все еще плакал. Она никогда не видела его таким, никогда в жизни не видела его плачущим и была потрясена.

– Папа, что случилось? В чем дело?

Она чувствовала, что он дрожит и старается овладеть собой.

– Ничего, Сильвия, это пройдет.

– Папа, – прошептала она, – неужели тебе так неприятен Франк Ширли?

– Нет, дорогая, не в этом дело. Но… но все это взволновало меня. Моя девочка уходит от меня. А я… я и не знал, что она уже такая большая. Я себя почувствовал вдруг таким старым.

Он смотрел на нее, стараясь улыбаться и стыдясь своих слез. Она вглядывалась в его дорогое лицо, и ей казалось, что оно вдруг постарело и покрылось густой сетью морщин. Она внезапно поняла, что он действительно очень стар. Он так много работал, часто сидел за счетами поздно ночью, когда она возвращалась с бала, и ей так стыдно бывало в эти минуты за свои развлечения, которые он оплачивал ценою бессонных ночей.

– О папа, папа, я должна бы выйти замуж за богатого человека!

– Дитя мое, – воскликнул он, – я не хочу слышать больше таких слов!

Бедный, бедный майор! Он говорил то, что думал. Это был самый наивный из всех членов семьи. Он был аристократ, а не деловой человек. Он всей душой ненавидел деньги, даже когда тратил их и тешился благами, приобретенными на деньги. Мощный поток нес его, как деревянную щепку, по опасным дорогам жизни.

«В нем ни капли фамильной гордости», – так говорила о нем его покойная мать, в свое время блестящая светская женщина, и она поручала его своей старшей дочери: «Присмотри за ним, Ненни! Он еще, пожалуй, наденет нечищенные сапоги».

И теперь отец и дочь, наговорившись, взглянули друг на друга, и оба одновременно воскликнули:

– А что скажет тетя Ненни?

Сильвия смеялась, но знала, что у нее не хватит отваги заговорить об этом с тетей Ненни, поэтому позвонила епископу и попросила его открыть тете тайну, которую она поверила ему накануне.

Часа через два энергичная тетя Ненни прикатила в своем автомобиле, и тотчас же состоялось торжественное совещание, на котором присутствовали кроме майора и его жены, миссис Чайльтон, миссис Тьюис, мистер Мандевиль Кассельмен, Сильвия и младшая сестра ее, Селеста, которая догадывалась, что произошло что-то необычайное, и настояла на том, чтобы ей позволили присутствовать на семейном совете.

– Ну, – начала тетя Ненни, – что это такое говорил мне Базиль?

Все молчали.

– Мандевиль, – спросила она, – вы слышали эту новость?

– Нет, – ответил дядя Мандевиль.

– Сильвия дала слово Франку Ширли.

– О, Господи! – простонал дядя Мандевиль.

– Сильвия! – воскликнула в ужасе Селеста.

– Это правда? – спросила тетя Ненни тоном, говорившим, что она считает лишним обсуждать это событие, пока о нем не будет заявлено формально и во всеуслышание.

– Да, это правда, – сказала Сильвия.

– Что вы на это скажете? – спросила тогда тетя Ненни и обвела взглядом майора, его жену, потом миссис Тьюис.

Никто ничего не сказал в ответ.

– Я не могу допустить, что вы были в здравом уме, – продолжала ораторша, – или… или это шутка? Что с вами случилось, Сильвия?

– Ненни, – сказал майор, – она не скоро еще выйдет за него.

– Но она будет считать себя его невестой?

– Да, – ответила Сильвия.

– И эта помолвка будет объявлена?

– Да… да… я полагаю… – нетвердым голосом ответил майор.

– Конечно! – добавила Сильвия.

– И когда, позвольте узнать?

– Теперь же.

– И никто из вас не подумал о последствиях? Вы, очевидно, совершенно упустили из виду, что одна из моих дочерей через месяц выходит замуж за Риджли Пейтона. Стало быть, свадьба расстроится?

– Что вы хотите этим сказать, тетя Ненни?

– Да неужели вы так наивны и думаете, что Пейтоны пожелают породниться с семьей, в которую вошел сын преступника?

– Ненни! – возмутился майор.

– Я знаю, – ответила миссис Чайльтон, – Сильвии мои слова неприятны. Но раз она решила выйти за сына преступника, то рано или поздно ей придется учесть это обстоятельство. Придется считаться и с тем, что люди будут говорить о ней, и с тем, как будут смотреть на нас. Вот хотя бы Селеста! Большие у нее виды могут быть на будущее с таким родством! Ее сестра – невеста Франка Ширли!