Чарльз Норрис - Зельда Марш

Она вставала всегда с зарей. Постояв на пороге их жалкого жилья и насладившись тишиной и свежестью утра, она в ночных туфлях и халатике, со сбегавшими по спине волнами пышных каштановых волос, шла к маленькой жаровне, устроенной за сараем, и при помощи нескольких щепок живо разводила огонь и варила кофе. Завтрак приносился доктору в постель.

Зельда обычно садилась подле него, и они завтракали вместе, болтая и обмениваясь шутками. Самыми неприятными были дни, когда ей приходилось отправляться в город и возвращаться нагруженной провизией. Остальное же время — она могла делать, что хотела. Пока она готовила обед, Бойльстон лениво одевался. Она торопилась окончить возню по хозяйству и уйти на скалы или на свой пляж. Доктор, который поправлялся медленно, но верно, сиживал обыкновенно в шезлонге на вершине утеса и следил, как Зельда пробирается к своему любимому месту, прыгая со скалы на скалу, или исследует новые уголки бухты или неподвижно лежит над какой-нибудь лужей, погруженная в созерцание морских тайн.

В полдень она поднималась к нему наверх, тяжело дыша, веселая, возбужденная, принося всякий раз какую-нибудь новую, редкую по ее мнению, находку.

После простого завтрака они гуляли вдвоем, не заходя далеко, так как доктор был еще слаб. То были лучшие часы в его жизни. Мягкая теплота воздуха, аромат диких цветов, смешивавшийся с соленым запахом моря, ленивый шелест прибоя, мирное жужжанье насекомых, и Зельда, его веселый товарищ, — с ним.

В один из таких дней Бойльстон стал уговаривать Зельду выйти за него замуж. Она должна стать его женой, она имеет право носить его имя. Что будет с нею, если он умрет? Пожалуй, им следует все-таки сохранить свой брак в тайне. Его практика пострадает, если узнают, что он женат. Зельда не совсем поняла, почему, но решила про себя, что, по-видимому, женщины известного типа предпочитают, чтобы их постоянный врач был холостяком. Так, значит, они находят Бойльстона привлекательным мужчиной? Зельда впервые с любопытством пригляделась к нему. Его внешность давно потеряла всякий интерес для нее. Она даже не могла сказать, нравится он ей или нет, но помнила, что когда-то он ей казался красивым.

Но, красив он был или нет, она не желала выходить за него замуж. Физически он ей был противен. Он был слишком стар. Она не хотела иметь старого мужа. А раз доктор подчеркивал необходимость сохранить их брак в тайне, — отпадало то единственное, ради чего она еще могла бы выйти за него. Ее немного соблазняла перспектива превратиться в «миссис Ральф Бойльстон» и в качестве супруги доктора занять подобающее место в кругу дам в отеле «Калифорния». Приятно было бы утереть нос его сестре и кузине. А, раз ей предстоит по-прежнему прятаться в унылых комнатах дома Фуллера и никто не узнает о ее браке с доктором, ей мало прибыли от того, что она станет его законной женой.

И она пожимала плечами и качала головой, когда Бойльстон заводил об этом речь, и, отвечая уклончиво на его настойчивые вопросы, старалась поскорее укрыться в свое убежище на берегу между скал.

Последние дни их пребывания в Кервилле Зельда с утра до ночи проводила на берегу. Волны настигали ее, окатывали до колен, она прыгала по скользким скалам, бесстрашно карабкалась по отвесным склонам, смеясь и визжа от удовольствия, когда не удавалось убежать вовремя и волны холодными руками хватали ее за ноги. Она с наслаждением подставляла морскому ветру лицо, а он играл ее волосами, трепал и надувал, как флаг, ее платье. Она любила петь и кричать, следя, как каждый звук тонет в шуме прибоя.

Однажды утром она решила посмотреть, что же находится за черной скалой, закрывающей пляж с одной из сторон. Это была опасная затея, так как один неверный шаг — и она могла слететь вниз на острые камки или в бурное море.

Когда она добралась до вершины скалы, перед ней открылся другой пляж — длинная песчаная полоса, тянувшаяся на расстояние мили или больше. Но этот пляж был далеко не таким красивым и укромным, который она считала «своим собственным». Она стала спускаться.

Там, внизу, она увидела человека в старенькой бархатной куртке, в надвинутой на глаза шляпе, рисовавшего на квадратном куске холста, прислоненном к скале. Услышав шум сыплющихся камешков человек обернулся, и Зельда оказалась лицом к лицу с Майклом Кирком.

С минуту они, остолбенев, смотрели друг другу в глаза, потом знакомая широкая улыбка осветила его лицо, собрала морщинки вокруг глаз.

— Здорово!

У Зельды сердце толкнулось в груди и замерло.

«Майкл!» — Ей вдруг сдавило горло и стало трудно дышать.

— Откуда ты взялась?

— Из-за тех вон скал… — Теперь вся кровь вдруг бросилась ей в лицо. — А ты?

— Я рисую здесь иногда. Видишь, я уже начал писать масляными красками.

— И часто ты приходишь сюда?

— Нет, я был тут всего несколько раз. Чудесные стоят дни, не правда ли?

Они говорили наперебой, боясь, чтобы не наступило молчание.

— Покажи, что ты рисовал… О, как славно!.. Эти мокрые блестящие скалы у тебя очень хорошо вышли… и тени на песке тоже.

— Как ты очутилась здесь? Ведь от города досюда мили три.

Она видела, что его удивляет ее костюм — простое ситцевое платье, кое-где разорванное, туфли для тенниса, отсутствие шляпы. Сжавшееся, испуганное сердце подсказывало ей, что не следует допускать вопросов.

Ветер, дувший в спину, обвивал платье вокруг ее ног, трепал пряди волос. Волны стеной вздымались и разбивались о скалы, обливая камни белой пеной и стекая потоками обратно в море. Из-за грохота прибоя не было слышно слов. Зельде и Майклу приходилось кричать.

— Зайдем за эти скалы, — предложил Майкл. — Там, ниже этой площадки, есть что-то вроде грота, и мы сможем поговорить.

— Мне нельзя. Я должна идти обратно. — Она твердила себе, что надо уйти скорее, скорее, под каким угодно предлогом… Это безумие! Ей нельзя оставаться… Надо прекратить это.

Майкл за руку провел ее на место, закрытое от ветра. Прикосновение его пальцев обжигало, как пламя… О боже, она думала, что все кончено, что она исцелилась, — а теперь сама позволила старому огню вспыхнуть, охватить ее снова!

— Зельда…

— Что?

— Что с тобой произошло? Ты исчезла, как будто сквозь землю провалилась.

— Расскажи мне про себя. Обо мне — после. (Надо во что бы то ни стало отвлечь его! Она не может отвечать на его вопросы.)

— Да у меня все то же: посещаю школу живописи. Мама поговаривает о том, чтобы отправить меня в Париж на будущий год.

— А как поживает твоя мама?

— О, отлично.

— Вы живете все там же?