Оливия Уэдсли - Принцесса Востока
Его светлые глаза встретились с ее глазами.
Каро улыбнулась:
– Джон, милый, кто она?
– Конечно, я знал, что ты догадаешься, – пробормотал он. – Это моя кузина, Виктория Чандос.
Нежный румянец исчез с лица Каро и снова появился на нем. Снова чувство горького разочарования наполнило ее душу. Маленькая Виктория Чандос. Ей всего восемнадцать лет. Она была такой милой и юной. Как будут рады родственники Джона, так критически относившиеся к его первому браку. Ведь после развода с Каро Джон женится на маленькой Виктории Чандос, и вся трагедия кончится к всеобщему благополучию.
Голос Джона прервал ее размышления:
– Я понимаю твои чувства, Каро. Но я… Каро, когда начнется дело о нашем разводе? Лучше по возможности скорее, не правда ли? Предоставь мне уладить все. Я извещу наших адвокатов и соглашусь со всеми их предложениями.
Он беспокойно зашагал по комнате, затем подошел к ней.
– Денежный вопрос… – начал он заглушенным голосом, – конечно, я улажу все. После смерти дяди Ричарда я буду очень богат, и наши адвокаты позаботятся о том, чтобы ты…
Каро тихо рассмеялась.
– Я знаю, что тебя не интересует этот вопрос, но надо поговорить обо всем, – поспешно добавил Джон, снова зашагав по комнате.
– Ты очень великодушен ко мне, – заметила Каро.
Он испытывал желание оставить ее, уйти из этой большой комнаты.
Он был ужасно смущен. Но все худшее было уже позади. Он сказал все необходимое.
С улицы доносился шум шагов, грохот проезжавших автомобилей и экипажей. Джон повернулся к Каро с серьезным лицом:
– Ты недолго останешься здесь? Я думал, что ты приедешь сюда с Тэмпестами. Я, вероятно, недели через две уеду в Париж.
– Думаю, что я не смогу поехать с тобой, – холодно сказала Каро с невольной горечью в голосе.
– Да, это неудобно, – согласился он тотчас же.
Из-за полуопущенных век он глядел на нее, наклонив голову. Странные, горькие чувства волновали его. Он не мог забыть свою прежнюю любовь к ней, хотя был уверен в своем чувстве к Виктории. Он хотел бы подойти к ней, обнять ее и сказать, как говорил ей когда-то: «Дорогая, не печалься. Я не могу видеть тебя огорченной».
Ему показалось странным и бессмысленным, что он теперь не имел права сделать это. Он побледнел, внезапно поняв, что в последний раз видится с Каро, что теряет ее навсегда.
– Я лучше уйду, – сказал он тихо.
Джон даже не сделал попытки взять руку Каро: он знал, что не сумеет совладать с собой, если притронется к ее руке.
Он быстро подошел к двери, открыл ее и вышел.
«Словно смерть, словно умерла часть моей души», – подумала Каро.
Она поняла, что Джон изменился, что его ждала новая жизнь, работа, любовь к светлой, чистой девушке.
Джон навсегда ушел из ее жизни. Через некоторое время она действительно будет свободна.
Глава 13
Дом Гассейна эль-Алима находился в узком переулке, и входные ворота выходили на улицу. Из его окон, закрытых резными ставнями, открывался вид на город. Высокие стены окружали дом и цветущий сад позади него. Ворота всегда были заперты, но Гамид имел ключ и уходил и приходил, когда ему было угодно.
Гамид подъехал к дому в маленьком туземном экипаже и вошел в ворота. Яркий солнечный свет заливал двор. Гамид на минуту остановился перед тем, как войти в прохладный дом. В комнатах его ожидал слуга, который быстро помог ему переодеться в национальный костюм – белое одеяние, серебряный парчовый кафтан, вышитый красным шелком, и белый, украшенный золотом тюрбан. Из-под шелковых складок повязки его глаза глядели спокойно, с холодным фатализмом, свойственным его расе. В новой одежде он казался другим человеком. Было трудно представить себе его в европейской обстановке. Это был настоящий сын пустыни в одеянии варвара, смелый и сильный, властный и жестокий. Теперь он казался еще выше, с резкими чертами лица, со скрытой силой в движениях. Он ходил быстро и беззвучно, словно молодой, сильный зверь, выросший на свободе.
В комнатах его отца царил полумрак и витал сильный запах мускуса. Раздался шелест шелка и тихий шепот, но когда Гамид вошел, он застал своего отца одного. Гассейн эль-Алим лежал на подушках и молча курил. Он поднял голову и пристально посмотрел на сына, любовь и гордость всей его жизни. Гамид, приложив руку ко лбу, низко поклонился отцу. Гассейн эль-Алим благословил его и пригласил его сесть. Слуга Гамида принес ему трубку и беззвучно вышел. Некоторое время оба молча курили. Где-то в отдаленных комнатах раздавалась тихая музыка. С полузакрытыми глазами Гамид погрузился в раздумье.
Гассейн медленно повернулся на подушках.
– Говорят, что Роберт Эссекс пользуется огромной популярностью среди арабов, – заметил он с холодным раздражением, взглянув на сына.
– Роберт Эссекс, молодой англичанин, ставший почти арабом? – небрежно произнес Гамид. – Он позер.
Гамид много слыхал о молодом Эссексе и, как было свойственно его натуре, никогда ни о ком хорошо не отзывался.
Снаружи раздался резкий звук, прервавший глубокую тишину. Это был голос, возвещавший благоверных о часе захода солнца.
Гамид быстро поднялся и, протянув руку, помог отцу встать. Они прошли в маленькую комнату, окна которой были обращены к Мекке. Оба опустились на ковер, и громкий, красивый голос Гассейна эль-Алима пропел слова молитвы.
Когда Гамид простился с отцом и вернулся в свою комнату, он не нашел своего слуги. Гамид не позвал его, а сам переоделся в европейский костюм, снова став европейцем. За углом его ожидал автомобиль, и он велел шоферу ехать в Шепхэрд-отель. Весь день он предвкушал этот час, все время думал о нем.
Небо пламенело в алых красках заката, на улицах царило оживление, зажигались огни, начинался час развлечений. Наступал вечер, предвестник дивной южной ночи. Поток людей, гортанный говор, шум уличного движения и блеск огней – все пьянило Гамида, возбуждало его. Он сразу заметил, что Каро не было на веранде.
Гамид поднимался по лестнице, когда она появилась наверху. К ней подошел какой-то господин, приехавший в отель одновременно с Гамидом. Гамид остановился, затем подошел к ним, по дороге раскланиваясь со знакомыми. Взор его был устремлен на Каро и на человека, который, как он знал, был ее мужем. Каро познакомила их, и Джон любезно с ним поздоровался. Как истого англичанина, его мало интересовало знакомство с экзотическими принцами. Конечно, он был очень вежлив, но и очень холоден, давая понять, что у него и Гамида эль-Алима не могло быть никаких общих интересов.
Когда они стояли вместе, разговаривая о пустяках, внизу прошел маркиз Сфорцо. Невольно Каро произнесла его имя. Он остановился, увидел ее, и его глаза напряженно остановились на ее лице. Гамида эль-Алима от него скрывала толпа, и он не мог его видеть. Сфорцо быстро взбежал по лестнице и склонился над рукой Каро. Когда их руки встретились, он посмотрел ей в глаза, словно стараясь узнать все ее тайные мысли. Подняв голову, он внезапно увидел Гамида эль-Алима.
