Мэри Брэддон - Любимый враг
– Надеюсь, вы не относитесь к числу тех ужасных людей, что уверяют, будто любят чай, а потом всюду поносят хозяйку за то, что она угощает только чаем, – сказала Сью, только чтобы нарушить гробовое молчание.
– О нет, я истинный ценитель чая. Хотя среди мужчин таких любителей очень немного.
– А когда вы напишете новый роман, мистер Холдейн? – спросила Сью, и в этот же момент ее неподражаемая горничная в парижском чепчике внесла в комнату чайный поднос.
– Вы спрашиваете меня об этом два-три раза в году за последние пять лет. Ценю вашу доброту – вы полагаете, что это очень льстит моему самолюбию?
– И буду спрашивать все время. Когда же? – и Сью подала ему чашку с блюдцем, которые, вместе со сливками, он передал леди Перивейл, все с тем же холодным выражением лица.
Однако наступил момент, когда он должен был с ней заговорить, чтобы его молчание не показалось очень невежливым.
– Наверное, вы думаете, леди Перивейл, что в Лондоне и вообще в Европе достаточно писателей и без моего вторжения в область литературы?
– Но вы уже давно вторглись в эти пределы и одержали победу. Полагаю, всем будет интересно прочитать следующий роман автора «Мэри Дин».
– О, вы не знаете, как люди забывчивы, – сказал он.
– Нет, я знаю, – ответила она, тронутая почти неуловимой дрожью в его голосе, чего бы не заметил менее заинтересованный слушатель. – И вы сами тому пример. Ведь только год прошел с тех пор, как вы однажды нанесли мне визит, когда мы с полковником Рэнноком играли в четыре руки. И, наверное, наша музыка так вас напугала, что, пробыв едва ли пять минут, вы с тех пор словно забыли о моем существовании.
Она твердо решила первой заговорить о Рэнноке и дать понять, что это имя она может произнести без малейшего замешательства. Но она ничего не могла поделать со внезапно вспыхнувшим румянцем.
– Очевидно, мне показалось, что вам неинтересно мое присутствие, – и сердце его сжалось при мысли о том, что женщина, которую он чтил и которой восхищался, чье лицо являлось ему в воображении, когда он оставался один, чья красота все еще притягивала, чье обаяние все еще волновало его, эта женщина, очевидно, погубила свою репутацию, и ни один уважающий себя мужчина уже не сможет мечтать о женитьбе на ней.
Он сделал два-три глотка из фарфоровой чашки, которую вручила ему Сью, поспешно поставил ее на стол, схватил шляпу, пожал руку хозяйке, поклонился леди Перивейл и вышел из дому так стремительно, что даже самая проворная на свете горничная не успела его проводить.
– Ну, Сьюзен, – сказала Грейс, когда входная дверь захлопнулась, – ты, наверное, думаешь, что поступила очень умно?
– Как бы то ни было, это нужно было сделать, – ответила ее подруга, взбешенная поведением Холдейна.
– Но зачем, во имя всего святого, ты свела меня и этого человека?
– Я хотела, чтобы вы встретились. Я знаю, что он тебе нравится, а он тебя просто почитает.
– Почитает! Он едва решился передать мне чашку чая и действовал с такой осторожностью, словно подал еду прокаженной. Почитает! Чепуха! Когда он так явно верит самому худшему, что обо мне говорят.
– Но, может быть, он острее ощущает случившееся, чем любой другой, ведь ты была для него заветной недосягаемой звездой.
– Глупости, я знаю, что ему нравилось бывать у меня, он словно на лету ловил каждое мое приглашение. Наверное, потому, что у меня в доме всегда было много хорошеньких женщин, а возможно, это заслуга моего главного повара. Но вряд ли тут есть что-нибудь большее.
– Ну нет, тут именно нечто большее, он был в тебя глубоко влюблен.
– А он тебе об этом говорил?
– Он не из тех мужчин, что об этом говорят. Но мы с ним приятели со времен моего приезда в Лондон. Я давала уроки его сестре, когда они все жили на Онслосквер. Сестру он обожал. Она вышла замуж за военного и через год после свадьбы умерла в Индии, Артур часто о ней вспоминал. Она, бедняжка, очень ко мне была привязана. Но вот в прошлом году я заметила, что он больше склонен говорить о тебе, а я достаточно хорошо знаю психологию людей и понимаю даже то, о чем они умалчивают.
– Но если уже в прошлом году я для него что-то значила, почему он не сделал мне предложение?
– Потому что по сравнению с тобой он беден, а ты богачка.
– Это чепуха, Сью. Если я для него что-то значу – в этом смысле, – он бы никогда не смог осудить меня на основании досужей болтовни.
– Но ты не принимаешь во внимание ревность. Он думал, что ты поощряешь ухаживания Рэннока и хочешь выйти за него замуж.
– Но я же трижды отказала этому негодяю, – в отчаянии ответила Грейс.
– Что толку в отказах, если ты позволяла ему волочиться за тобой. Дважды в неделю он у тебя завтракал и был у тебя на побегушках, когда ты показывалась в обществе, например, на скачках в Аскоте и Хенли.
– Да, наверное, это было глупо с моей стороны. Теперь меня все порицают за это. Но уже поздно. До свиданья, Сью. И, пожалуйста, не расставляй мне больше ловушек. Твоя дипломатия успехом не увенчалась.
– Жаль, что он вел себя как медведь, но я рада, что вы встретились, несмотря на то, что он держался отчужденно. Он все равно тебя любит, уверена в этом.
– И ты полагаешь, что отверженная особа вроде меня должна быть благодарна любому мужчине за его расположение?
– Нет, Грейс, но мне кажется, что Артур Холдейн тот единственный мужчина, чья нежность имеет в твоих глазах некоторую ценность.
– Никогда не говорила тебе ни о чем подобном!
– А в этом нет необходимости. Не унывай, дорогая. Все образуется, и скорее, чем ты думаешь.
– Я не унываю. Я просто сержусь. До свиданья. Приходи завтра к ланчу, если хочешь, чтобы я тебя простила.
– Буду. Я, знаешь, больше ценю способности твоего повара, чем Артур Холдейн.
ГЛАВА 7
Экипаж леди Перивейл стоял у ворот дома мисс Родни, но прежде, чем она успела сесть, дорогу ей заступил тот, кого она меньше всего ожидала сейчас увидеть, хотя виделась с ним совсем недавно. То был Холдейн, который мерял шагами улицу напротив дома Сьюзен и поспешно перешел на другую сторону, увидев, что Грейс показалась из ворот.
– Не дозволите ли вашему экипажу подождать несколько минут, а мы немного пройдемся по парку, леди Перивейл, мне нужно сказать вам, что… что я очень хочу высказать, – промямлял человек, чье стилистическое мастерство критики превозносили до небес. В данную минуту, однако, он внезапно утратил дар слова и терялся в поисках самых простых выражений.
Грейс слишком удивилась, чтобы отказаться, молчаливо кивнула, и бок о бок они пересекли дорогу и вошли в парк через турникет, что почти напротив дома мисс Родни. Так пошли они рядом по укромной тропинке между двумя рядами зацветающих померанцевых кустов, позолоченных вечерним светом. Медленно шли они в напряженном молчании, не решаясь взглянуть друг на друга и в то же время ощущая прелесть весеннего вечера, и то еще более тонкое очарование, которое таилось в этой совместной прогулке.