Джудит Росснер - Эммелина
Но со станком она уже справлялась в одиночку. Другие девушки болтали, несмотря на непривычный гул и стук, но Эммелина почти не слышала их разговоров. То и дело подходил мистер Магвайр, заглядывал через плечо, говорил, что для первого дня все идет превосходно. Сам он ни секунды не был без дела. Помогал то одной работнице, то другой, подавал им мотки, и при этом всегда еще говорил что-нибудь приятное. Нет, Эммелине было решительно не поверить, что он и в самом деле тот человек, которого, как говорит миссис Басс, надо очень и очень остерегаться.
Мистер Магвайр обошел помещение и зажег масляные лампы на стенах. Боль и усталость, завладев всем существом Эммелины, изгнали даже случайные мысли. Все, кроме станка, исчезло. Когда в семь раздались наконец удары колокола, она сразу даже не поняла, что это за звуки, замерла с нитью в руках (она как раз заряжала челнок) и так и стояла не двигаясь, пока Коринна не подошла показать, в каком положении надо оставить станок до утра. И тут колени у нее подогнулись; освобожденная от необходимости продолжать работу, она, казалось, уже не имела сил отойти от станка.
– Одной из новеньких явно не хочется уходить, – сказал чей-то насмешливый голос. – Ей так понравилось в ткацкой, что она в свой первый день собирается остаться подольше.
Несколько девушек рассмеялись, но одна заступилась за Эммелину и сказала:
– Не надо дразниться над ней и так лица нет, едва держится. Все эти голоса слышны были Эммелине, как сквозь слой ваты. Мейми прошла с двумя девушками, даже не посмотрев на нее. Коринна спросила, в каком пансионе она живет, и, выслушав ответ, сказала: «А я в номере 34, у миссис Джонсон. Так что – до завтра» – и заспешила догонять подруг.
Мистер Магвайр обходил ткацкую, проверяя каждый станок.
– В первый день утром всех девушек беспокоит, достаточно ли хороши они для фабрики, а вечером – так ли уж хороша фабрика для них, – сказал он.
Она улыбнулась, не зная, постоять еще или уйти. У него был какой-то отсутствующий вид; пройдет время, прежде чем она привыкнет к этому выражению лица, узнает, что в конце дня он всегда выглядит так, словно мечтает вернуться в свой родной край, далекий-далекий.
– Но мне-то необходимо остаться в Лоуэлле, – сказала она наконец.
– Конечно, конечно. Вы и останетесь. И будете хорошо работать. Мало того, пройдет всего несколько дней, и работа покажется легкой.
Она промолчала: поверить в такое она не могла.
– У кого вас поселили? – спросил он, обернувшись через плечо. Закончив проверку станков, он теперь гасил лампы.
– У миссис Басс.
Он ничего не ответил, и она молча пошла к двери.
– А вы умеете читать? – спросил он вдруг.
– Умею.
– Про здешнюю библиотеку уже знаете?
– Да, мне сказали.
Он начал было подробно ей объяснять, где расположена библиотека и сколько стоит в нее записаться, но, повернувшись к Эммелине и разглядев выражение ее лица, расхохотался.
– Хорош я! Бедная девочка на ногах не стоит, а я толкую, как идти в библиотеку.
Она была на полдороге к двери.
– Если вы подождете… – начал он, но осекся. – Да нет, вы и сами найдете дорогу, – и непонятно было, ей или себе он это сказал. – У меня тут остались еще дела, а вы бегите скорее домой, поешьте – и сразу в постель.
Она поблагодарила и пожелала спокойной ночи. Во рту было сухо, в горле першило, но голод уже не мучил, и думать о еде расхотелось. Войдя в пансион одной из последних, она решила сразу же пойти спать, но миссис Басс углядела ее из дверей столовой:
– Ну вот и ты наконец, дитя! А где же другие новенькие?
– Не знаю, мэм.
– Ну и ладно. Иди скорее и проглоти что-нибудь. Эммелина вошла вслед за нею в столовую, не глядя по сторонам, чувствуя только одно желание – сесть. Рядом стояли два свободных стула, и миссис Басс, подсев к Эммелине, налила молока в стакан (Эммелина выпила с жадностью) и щедро навалила полную тарелку. Но есть по-прежнему не хотелось, раздражал даже запах пищи.
– Ну и как шли дела в волочильне? – начала с интересом расспрашивать миссис Басс.
– После обеда меня перевели в ткацкую, – говорить было трудно, глаза сами собой закрывались.
– В которую?
– В ту, где мистер Магвайр.
Миссис Басс что-то пробормотала по-гэльски. Открыв глаза, Эммелина увидела, что лицо у нее потемнело, как небо перед бурей. И хоть причина такой перемены была непонятна, бедняжка вся задрожала, будто и впрямь была слабым ростком, на который вот-вот эта буря обрушится.
– Послушай меня, Ымельина, – сказала хозяйка, произнеся имя так, как, кроме нее, это делал один лишь единственный человек. – Держись подальше от мистера Магвайра. Он опасен.
– Опасен? – Сна уже не было ни в одном глазу. – Но почему?
– Поверь мне на слово. Он обижает девушек. Таких вот, как ты. Одну даже уволили по его милости. Знаешь, она была похожа на тебя… Я как тебя увидела, сразу подумала о ней.
– Но что же делать? – невольно поддаваясь страху, испуганно спросила Эммелина.
– Держаться от него подальше. Отказаться от работы в ткацкой, раз уж тебя туда поставили, ты, ясное дело, не можешь. Но за порогом не разговаривай с ним ни минуты. А теперь ешь.
Миссис Басс встала и принялась прохаживаться по столовой, переговариваясь то с одной девушкой, то с другой.
Опустив глаза, Эммелина взглянула опять на тарелку, но вид еды вызывал только отвращение: казалось, что у нее будет вкус хлопка. Наконец она все же съела кусочек сладкого мяса, не прикасаясь, однако, к орехам и цукатам: от их резиновой вязкости ей было просто невмоготу. На столе среди прочего стояли соленья и маринады, и Эммелина потянулась вдруг к тарелке с огурцами, привлекшими ее знакомым запахом. Острый вкус оказался приятен для языка. Съев огурец, она снова принялась пить.
Некоторые, поужинав, сразу же выходили из столовой, другие никуда не спешили, болтали. Фанни Бартлет, проходя мимо Эммелины, замедлила шаг, чтоб узнать, как дела. Эммелина, успевшая к этому времени напрочь забыть о Фанни, ответила, что ничего, она справлялась.
– Но боюсь, все же сегодня вам не захочется составить мне компанию и прогуляться разок-другой по Мерримак-стрит, – обронила Фанни.
Не поняв юмора, Эммелина серьезно ответила, что у нее сейчас нету сил не только пройтись куда-то, но даже подняться к себе на чердак.
– Смотри-ка, Фанни хочет втянуть новенькую в свои прогулки, – громким шепотом сообщила соседке одна из сидевших неподалеку девушек, как только Фанни вышла. Обе хихикнули и обменялись еще какими-то репликами по поводу Фанни и ее прогулок, но от усталости Эммелина не поняла, в чем их смысл.
Она собиралась с силами, чтобы подняться по лестнице, словно готовилась к долгому путешествию, а когда наконец добралась до постели, то просто рухнула, засыпая, не успев ни раздеться, ни влезть под одеяло, ни даже подвинуться, чтобы оставить место для Хильды. Прошло, как ей показалось, всего минут пять, и утренние удары колокола раздались прямо над ухом. Она никак не могла поверить, что ночь прошла. Как же так? И возможно ли, чтобы тело болело больше, чем вчера вечером, а усталость была такой сильной, словно она всю ночь не спала, а работала. Все находившиеся в комнате девушки казались ей частью дурного сна, который привиделся только что, перед пробуждением, но что это был за сон, она не могла уже вспомнить.
