Кэтлин Харингтон - Обещай мне
– Корт, дорогой, любимый, мне было так плохо без тебя! – заговорила она вдруг с отчаянной решимостью. – Какой дурочкой я была! Сэндхерст обманул меня… он уверял, будто ты больше меня не любишь. Если бы не он, Корт! Если бы не он!
– Тише, малышка, тише! – шептал Корт, прикладывая палец к ее губам. – Все хорошо, все позади… не нужно никаких объяснений. Может быть, позже мы поговорим об этом, а пока…
И он поцеловал ее.
Боже милостивый, целых шесть лет он ждал этой минуты, шесть долгих пустых лет жаждал коснуться ее, снова узнать вкус этих губ! С жадностью Корт приник к ее рту. Ему казалось, что он пьет нектар весенних цветов, и ноздри его нетерпеливо расширились, вдыхая знакомый аромат. Воспоминания обрушились на него. Это был запах духов их первой брачной ночи. Тогда этот запах едва не свел его с ума. Корт был счастлив. Итак, во всем виноват подлец Сэндхерст. Но Бог наказал его.
С тихим вздохом Филиппа обвила его шею, и кровь Корта забурлила. Легко, как пушинку, он поднял Филиппу и перенес ее на постель. Медленно и осторожно, чтобы не спугнуть, он начал целовать ее щеки, одну за другой расстегивая пуговки на платье. Он сдерживал свою страсть, чтобы не отпугнуть любимую ненасытностью. Шепотом приговаривая что-то ласковое, Корт стянул платье с плеч и задохнулся, увидев небольшие, похожие на две совершенные по форме чаши груди. Наклонившись, потерся щекой сначала об одну, потом о другую, чувствуя кожей напрягшиеся соски и вдыхая невыразимый, божественный запах желанной женщины. Филиппа замерла словно в ожидании, и только сердце часто колотилось под левой грудью. Его рука нырнула под пышную юбку. Почувствовав пальцы на своей обнаженной коже, Филиппа сдавленно застонала.
– Любовь моя, несказанная моя любовь… – шептал Корт, не слыша собственного голоса, – как же долго я ждал!
Сердце его стучало исступленно, почти болезненно. Он не помнил, как и когда сорвал и отбросил в сторону чулки, туфельки, нижнее белье. Тело Филиппы казалось совершенным телом греческой статуи, но статуи теплой и живой. Судорожная дрожь волнами проходила по его телу, низ живота сводили сладостные и болезненные спазмы. Так бывало всякий раз, когда Филиппа оказывалась в его объятиях. Это было даже не желание, а острая, пугающая потребность, утолить которую могла только она! Ночь за ночью мечтал он о том, как будет любить эту женщину, как заново узнает и исследует ее, словно потерянную землю, где только и возможно счастье.
Усилием воли Корт заставил себя успокоиться, затаить тяжелое дыхание, ненадолго притушить блеск глаз ресницами. В случившемся разрыве был виноват дикий зверь, который таился в нем, пробуждаясь в моменты страсти. Корт испытывал неосознанную потребность побеждать и подавлять, и потребность эта превращалась в дикую страсть, заставлявшую забывать обо всем в моменты плотской любви. На этот раз он справится с собой.
– Ты хочешь меня? – Корт хотел задать этот вопрос мягко, но голос был хрипл и страшен.
Но фиалковые глаза прямо взглянули на него, ресницы затрепетали.
– Корт, счастье мое, я хочу тебя, как никого на свете! Только тебя. Клянусь в этом!
Ноги ее медленно раздвинулись, и, забыв все клятвы, одним мощным толчком Корт погрузился в прекрасную, горячую и влажную глубину…
И проснулся.
«Дьявол, дьявол, дьявол! Тот же проклятый сон, то же наваждение!»
Сон? Наваждение? Да это пытка!
Корт лежал на мокрой от пота простыне, все еще содрогаясь от ощущений, которые оказались обманом. Последний раз дьявол посмеялся над ним восемь месяцев назад, после этого Филиппа не приходила к нему. Он уже было надеялся, что освободился от нее, и вот опять тот же кошмар! И в каждом сне он прощал Филиппу, в каждом чертовом сне!
Корт подошел к окну и раздвинул портьеры. На улице шел дождь, в небе вспыхивали молнии. Первая летняя гроза. В бледном утреннем свете Гросвенор-сквер, омытая ливнем, казалась удивительно чистой, будто новой.
Глядя на стихающий дождь. Корт начал вспоминать день, когда впервые увидел Филиппу Гиацинту Мур. Это случилось на венчании Тобиаса Говарда, виконта Рокингема. Корт был дружкой на свадьбе, а Филиппа —одной из подружек невесты. Он увидел ее в церкви.
Молоденькая девушка торжественно застыла чуть поодаль от остальных. В солнечных лучах, проникавших внутрь сквозь пыльный витраж, она казалась частью этого розового света. На ней было голубое атласное платье, удивительные серебристо-белокурые волосы украшал венок из белых цветов. Корт невольно посмотрел наверх, на одну из фресок, будто чтобы проверить – все ли ангелы на месте.
Позже, во время свадебного обеда в доме Мерсье, он разыскал незнакомку в саду. Она сидела под старой плакучей ивой, склонившейся над прудом с золотыми рыбками. Как в сказке, от ее ног убегала вдаль выложенная белыми камешками тропинка, вдоль которой росли маргаритки, нарциссы и фиалки.
– Мисс Мур, – улыбнулся Корт самой обезоруживающей из своих улыбок, – мы были представлены друг другу, но могу я напомнить вам свое имя? Корт Шелбурн, давний и близкий друг виконта Рокингема, один из дружек жениха. Помните меня?
– Очень рада, сэр. – Девушка улыбнулась. Улыбка – он сразу отметил это – была искренней, будто девушка действительно обрадовалась ему, а в фиалковых глазах вспыхнули веселые искорки. Казалось, теплый свет вдруг засиял рядом, проникая в темные я холодные глубины его души и отгоняя тени прошлого.
– Тоби немного рассказывал мне о вас. – Корт подошел ближе. – Вы подруга леди Габриэль, не так ли? Мне кажется очень странным, что прежде мы никогда не встречались. Наверное, до сегодняшнего дня вы не покидали своего фамильного замка?
– Где бы я ни была, там меня уже нет! – дерзко ответила Филиппа, и на ее щеках появился прелестный румянец, а в глазах запрыгали шаловливые бесята. – Значит, вы знаете всех подруг Белль, абсолютно всех?
– Я познакомился с леди Габриэль только месяц назад, – признался Корт, не в силах удержаться от улыбки. – На помолвке. А почему вас там не было? Странно, но я не видел вас ни на одном балу этого весеннего сезона. Я в этом совершенно уверен, иначе мы были бы давно знакомы.
Девушка засмеялась.
– Видите ли, я не бываю на балах. Сказать по правде, до сих пор я ни разу не бывала и в Лондоне.
– Ах вот как! Значит, вы только что из провинции! – заключил Корт обрадованно. – Теперь понятно, почему я не встречал вас в свете.
Девушка наклонилась и сорвала нарцисс, а когда она выпрямилась, на ее губах играла лукавая улыбка.
– Как вы это сказали: «Только что из провинции»? Неужели я так похожа на провинциалку? Может быть, даже на пастушку или молочницу? – на мгновение улыбка исчезла, губы обиженно поджались – но только на мгновение. – Вот уж не подозревала, что у меня настолько не светский вид!
