Барбара Картленд - Огни Парижа
«Неужели в ресторане нет мест?» – расстроенно подумала Линетта и уже хотела попросить мистера Воссена постараться найти столик внизу, но тут же одернула себя, решив, что он может счесть ее просьбу за каприз; и так он проявил внимание, пригласив ее на ужин, поэтому не следует предъявлять еще какие-то требования.
Заметив, что Линетта загрустила, Воссен поспешно объяснил:
– Внизу слишком шумно, а здесь нам будет удобнее разговаривать.
– Да, конечно, – неуверенно согласилась Линетта.
Не могла же она сказать, что предпочла бы находиться в большом зале.
Считая, что ей уже теперь ничего не остается делать, раз она согласилась, Линетта сняла накидку, положила ее на стул у двери и окинула взглядом комнату. Обстановка ей понравилась, правда, как показалось Линетте, широкая софа с множеством подушек здесь была совершенно не к месту.
Воссен долго изучал меню и наконец сделал заказ.
Официанты внесли горячие булочки, масло, блюдо креветок, орехи и оливки. С трудом разместив все это на столе, они удалились.
Воссен довольно улыбнулся:
– Я выбрал то, что вам наверняка понравится, – сказал он Линетте. – Поскольку вы впервые в Париже, я решил, что вы предпочтете их фирменные блюда, включая раков по-бордосски.
– Вы очень любезны.
– Я желал бы быть более чем любезным, – напыщенно произнес мистер Воссен. – Для меня большая честь, что свой первый вечер в Париже вы проводите в моем обществе.
– Было очень мило с вашей стороны пригласить меня, – с подобающей учтивостью ответила Линетта и попыталась как-то поддержать разговор. – Я не знала, что существуют рестораны, где можно ужинать отдельно от других, – простодушно сказала она.
– Французы всегда заботятся о влюбленных. Эти комнаты много повидали на своем веку, – хохотнул Воссен. – Сколько здесь побывало счастливых парочек – одному Богу известно!
Странно, подумала Линетта, раз это комната для влюбленных, то почему же они тут оказались?
Официанты принесли вино, которое мистер Воссен очень долго придирчиво пробовал, потом подали первое, и уже не было необходимости о чем-либо говорить.
Одно блюдо сменяло другое, подавали все новые и новые вина. Линетта ни разу не пробовала таких восхитительных блюд, но съесть все, что клали ей на тарелку, она была просто не в состоянии.
У мистера Воссена же, несмотря на его худобу, оказался отличный аппетит.
Беседа с мистером Воссеном не клеилась, что было отнюдь не удивительно. Линетта ничего не понимала в банковском деле, а о чем еще можно было разговаривать с банкиром?
Наконец подали кофе и ликеры, но Линетта отказалась от того и от другого.
– Пожалуй, официантам надо дать возможность унести лишнее со стола, – сказал Воссен и пересел на диван.
Линетте ничего не оставалось делать, как последовать его примеру.
Когда же будет прилично сказать, что ей пора домой, мучительно соображала девушка. А может, следует предложить поехать на вечер, где они смогут встретиться с мистером Бишоффсхаймом и Бланш?
Дождавшись, когда официанты выйдут из комнаты, Воссен промолвил:
– Теперь мы можем поговорить не таясь. Мне многое хочется узнать о вас, Линетта. – С этими словами он взял ее за руку.
– Я думаю, это вам следует рассказать мне о себе, – сказала девушка.
Она заметила, что банкир назвал ее по имени, но решила, что во Франции принято даже между малознакомыми людьми такое неофициальное обращение.
– Увы! Сейчас я могу говорить только о вас! И, прежде чем Линетта успела шевельнуться или заговорить, Воссен обвил рукой талию девушки и привлек к себе.
– Нам предстоит так много дать друг другу, – шепнул он. – Я очень богат. С этой минуты мое состояние и мое сердце принадлежат вам! – Он еще теснее привлек ее к себе и потянулся к ее лицу.
– Нет! – выкрикнула Линетта в ужасе. – Нет! Нет! – Она вскочила с дивана и с отвращением взглянула на Воссена.
Сердце у нее готово было выскочить из груди, во рту пересохло от страха.
– Послушайте, Линетта, я дам вам все, что вы захотите, все!
Банкир потянулся к ней, но Линетта отбежала на другой конец комнаты. Воссен засмеялся.
– Если вы желаете, чтобы я преследовал вас, – сказал он, улыбаясь, – я это сделаю, но имейте в виду: вы от меня никуда не денетесь! – Он сделал шаг в ее сторону, и Линетта поняла, что еще немного – и он сможет схватить ее.
На какое-то мгновение девушка потеряла способность соображать, ей показалось, что ее мозг парализован, но тут, как луч во мраке, перед ней мелькнул путь к спасению.
Стряхнув с себя оцепенение, она схватила свою накидку, выскочила за дверь и, не оглядываясь, побежала по узкой лестнице.
Ей показалось, что мистер Воссен зовет ее, и в ужасе, не видя ничего перед собой, Линетта бросилась бежать между столиками.
* * *Маркиз был на приеме у принцессы Матильды, кузины императора и одной из самых влиятельных женщин во Франции.
Ее гостиную называли «подлинным салоном века», а его хозяйка была одной из самых изысканных представительниц Второй империи. Маркиз знал, что у нее он встретит самых выдающихся государственных деятелей, а также и самых блестящих и талантливых людей из мира искусства и литературы.
В салоне принцессы собирались художники, критики, поэты, министры и академики. Маркиз переговорил со многими и получил важные сведения, которые наверняка должны были заинтересовать Гладстона.
Великолепные залы дворца принцессы на улице де Курсель украшали шедевры живописи и скульптуры, которые могли бы украсить даже стены Лувра, славился своим великолепием и зимний сад, но, как всегда на больших приемах, было трудно найти что-нибудь поесть, и поэтому маркиз с готовностью принял предложение герцога де Рошфора поужинать втроем с виконтом де Касабланка в «Английском кафе».
– Касабланка всегда очень забавен, – сказал он маркизу. – К тому же он только что вернулся из Бордо и сможет рассказать вам о настроениях в провинции и о том, как там относятся к императору и императрице.
Поблагодарив принцессу за гостеприимство, они откланялись.
Маркиза в «Английском кафе» знали хорошо. Обменявшись несколькими словами с метрдотелем, маркиз, как всегда, попросил засвидетельствовать его уважение повару.
Адольф Дюглере по праву считался лучшим поваром Парижа; все остальные рестораны присвоили ему титул непревзойденного мастера. Он получал огромное жалованье в двадцать пять тысяч франков в год и отличался очень неустойчивым темпераментом: когда у него подгорал бифштекс или свертывался соус, он впадал в бурное отчаяние.
– Я живу в Париже, – пожаловался маркизу герцог де Рошфор, – но почему-то мне никогда не оказывают здесь такого внимания, как вам. Вы просто околдовали всех!
