Нэн Райан - Костер на снегу
— Боже правый! — только и успел воскликнуть судья Карпентер, инстинктивно привлекая к себе жену.
Натали помнила свой отчаянный крик, когда дилижанс с его живым грузом перевернуло вверх колесами. В одно мгновение, показавшееся бесконечным, ее буквально выдернуло в открытое окно и подбросило высоко в воздух. В памяти навечно застыла картина, которая представилась тогда ее широко раскрытым глазам: дилижанс с пассажирами низвергается с обрыва в далекую белизну ущелья. Она уже не могла кричать — рот забило снегом.
Снег, сплошной снег. Целое море снега. Ослепительная белизна перед глазами. Ничего, кроме снега.
Натали очнулась и увидела совсем рядом лапу снежного барса. Но вместо того, чтобы ступать по земле, лапа болталась в воздухе. Подняв ошеломленный взгляд, она обнаружила, что лапа барса — это амулет, висевший на кожаном шнурке на шее человека. Выше скалились в ухмылке зубы, а еще выше угольями сверкали черные глаза. Лицо было широкое, безобразное, сплошь в морщинах.
Натали толкнули, бросив на спину. Рука была удивительно сильна для человека столь немолодого.
— Не бойся, Костер На Снегу! — по-английски сказал индеец, мотнув длинными седыми космами так, что они на миг закрыли грубые черты его лица. — Ты среди друзей.
Это окончательно убедило Натали в том, что у нее горячечный бред. Она закрыла глаза и позволила себе провалиться в беспамятство. Однако позже, когда она снова очнулась, ей явилось то же безобразное видение. Правда, теперь при нем была совсем молоденькая девушка, черноволосая, смуглая и очень миловидная. В ее больших глазах светилось сострадание.
— Родители?.. — прошептала Натали, и девушка смущенно отвела взгляд.
— Мертвы, — ответил старик.
Натали тихо, беспомощно заплакала, и тогда ее резко, почти грубо подхватили с застланного мехами ложа и прижали к рубахе из оленьей кожи, к теплым пластинам ожерелья. Старик покачивал ее, как дитя, пока она не выплакалась, а потом бесцеремонно отер широкой ладонью ее мокрые щеки.
— Мое имя — Метака, — заговорила девушка. — А это Тахома, мой дед и всеми почитаемый шаман. Наше племя называется капоте-юте. — Взгляд ее потянулся к растрепанной рыжей гриве Натали. — А тебя мы будем звать Костер На Снегу — так ты была названа, когда моему деду явилось видение.
— Маниту предсказал твое появление, — подтвердил старик, и его низкий глубокий голос далеким громом прокатился внутри необъятной грудной клетки, отдавшись в теле Натали, которую он все еще держал, баюкая. — Высшее божество приказало мне подняться на перевал, что за Красной горой, укрыться в пещере у Медвежьего ручья и ждать, когда вспыхнет костер на снегу. Он не сказал, когда это случится, но я понял сам, услышав, как сходит лавина. — Объясняя, он не сводил с Натали пристального взгляда черных глаз, в котором было что-то гипнотическое. — Шаман должен беспрекословно повиноваться приказам Маниту, поэтому я ждал в пещере долго, два Солнца. Снег валил, и слой его на склонах становился все тяжелее, пока не простерлась невидимая рука божества и не смахнула его с одной из гор. Белая Смерть пришла и взяла то, что хотела. — Сверкающий взгляд затуманился, стал отрешенным. — Как и было предсказано, я увидел костер на снегу и отправился узнать, кто разжег его. Но это были волосы. Женские волосы, рыжие, как огонь. Тело было погребено под снегом, но одна прядь осталась на виду.
Натали ждала продолжения, однако его не последовало.
— Завтра ты узнаешь остальное, — произнес чистый девичий голосок Метаки. — А сейчас пора отдохнуть.
Растерянная, охваченная горем, но более не испуганная, Натали кивнула в знак согласия, прикрыла покрасневшие от слез глаза и ощутила, как те же сильные руки укладывают ее в мягкие меха.
— Спи, дитя, ниспосланное мне свыше. Спи, дочь, отмеченная самим Маниту. Я буду оберегать тебя до скончания своих дней.
Натали уснула.
Она оставалась в вигваме старого шамана и его внучки Метаки весь конец зимы. Снаружи завывали метели, снег все плотнее укутывал горы, но внутри мехового шатра было тепло и уютно. Тахома, освещенный мигающим огоньком масляной плошки, сидел в мехах, скрестив ноги, и рассказывал Натали древние легенды своего племени.
— В начале начал не было ничего, кроме бирюзовых небес, посреди которых жил Маниту, властелин всего сущего. Он приказывал дуть ветрам и сиять солнцам, и чертоги его из чистой бирюзы стояли на купе белых облаков. Однажды, скучая, Маниту проделал в облаках отверстие и начал кидать вниз громадные камни. Так появились горы, и сердце его возликовало. Чтобы украсить их, он создал леса, реки и всякую живность.
Шаман умолк и внимательно всмотрелся в завороженное лицо Натали.
— А дальше? — тотчас поторопила она.
— Чтобы было кому любоваться на дело рук его, Маниту создал мой народ. Долгое время племя жило в довольстве и счастье в своих пещерных жилищах. — Морщины безобразного лица сложились в выражение скорби. — А потом пришли светлоглазые. Они искали желтый металл и в своих поисках не щадили ничего. — Скорбь сменилась иным выражением, старик стиснул руку Натали. — Я знаю, зачем ты послана мне, дочь! Маниту хочет уберечь святилище Анасази от посягательств белых людей. Ты должна принести страшную клятву!
Он резко оборвал себя, выпустил руку Натали и несколько минут сидел молча, играя лапой снежного барса на шкуре, что укрывала его плечи.
— Есть в горах одно место — Гранитный дворец, — заговорил Тахома медленно. — Там, среди древних захоронений, хранятся огромные золотые богатства испанцев. Золото там лежит на поверхности, его можно брать прямо из стен! — Взгляд его был холодным, жестким. — Но никому не довелось прикоснуться к этому кладу. Единственный белый, который там побывал, пал от моей руки. Я бросил его тело волкам, и даже костям его не довелось успокоиться с миром.
Потрясенная, Натали уставилась на него с открытым ртом. Шаман как будто ничего не заметил.
— Маниту сохранил тебе жизнь, потому что хотел сделать тебя своей жрицей. Отныне ты принадлежишь ему, Костер На Снегу, и, как его жрице, я передам тебе свою землю.
— Но это невозможно, Тахома! — запротестовала Натали. — Я не могу принять такой дар! Земля принадлежит тебе, а позже перейдет к Метаке и ее детям…
— Метака не будет в ней нуждаться, — перебил старик. — Она возьмет в мужья человека из иной земли и уедет отсюда.
Натали повернулась к юной индианке. Той не было еще и пятнадцати. Разве можно так задолго знать будущее?
— Дед знает все, — улыбнулась девушка. — Маниту посылает ему видения. Прими нашу землю, Костер На Снегу!
Так это и было решено.
Когда весна уверенно вступила в свои права, Натали пожелала счастья внучке старого шамана, устроилась на широкой спине пегой лошадки и последовала за лошадью Тахомы вниз по извилистой тропе. Они насквозь проехали каменный лабиринт, поразивший ее своими причудливыми контурами, и достигли Гранитного дворца, вход в который открывался высоко на изрезанном морщинами каменном лице горы.
