Кэтрин Коултер - Графиня

— Идите, дорогая. Я попытаюсь придумать, чем вас развлечь завтра.

— Доброй ночи, сэр, Томас, Джон.

Мы с Амелией вернулись в вестибюль, огромный, с полом, вымощенным каменными плитами, древними и неровными, стертыми десятками ног.

— Это старый зал, оставшийся от первоначального здания, выстроенного в шестнадцатом веке, — заметила Амелия, грациозно взмахнув рукой.

Великолепное помещение, с высоким потолком, перекрещенным закопченными балками, едва видимыми в тусклом свете, который отбрасывали свечи в настенных шандалах. Не менее двенадцати доспехов, полного рыцарского вооружения, переживших века, выглядели зловеще и грозно в пустом зале.

Лестница из блестящих дубовых плашек, достаточно широкая, чтобы вместить сразу с полдюжины человек, красовалась в самом центре зала. По каменным плитам пола стучали каблучки Амелии, эхом отдаваясь в вышине. Ступеньки не были покрыты ковровой дорожкой, зато дубовые доски, вероятно, натирали лимонным воском. По обеим сторонам висели шандалы. Хорошо, что не приходится нести свечу в руке, тщательно оберегая утлый огонек. Добравшись до площадки, я повернулась и посмотрела вниз. Старый зал… реликт прошедших веков, наполненный причудливыми тенями, хранящий сотни тайн в своих древних стенах. Будь я призраком, мне, вероятно, понравилось бы жить тут. В этом месте какая-то особая атмосфера.

— Ваша свадьба явилась жестоким потрясением для всех нас.

— Это я вижу. Только не понимаю, почему Лоренс все скрыл от вас.

Амелия, очевидно, на что-то решилась: откашлялась, вскинула голову и с возмутительной искренностью выпалила:

— Надеюсь, этот брак никак не связан с вашим прошлым… родителями…

Не слишком приятные вещи, чтобы бросать их в лицо новоявленной тетке, но, учитывая, что Лоренс не сказал обо мне ни слова, вполне понятные. Неужели боялся, будто они станут отговаривать его, потому что я так молода? И Амелия не зря беспокоится. Все же она не проявила достаточно такта, поэтому я довольно сухо обронила:

— Понятия не имею. Нужно будет узнать у мужа.

Однако Амелия не сдавалась:

— Ваше прозвище… Энди… возможно, вам дал его какой-то джентльмен? — настороженно и в то же время вызывающе допытывалась она.

Неужели действительно считала меня кем-то вроде оперной танцовщицы, самозванки, именующей себя женой? Кто может уберечься от подобного, когда лорд Портли приводил их домой десятками?! Я не выдержала официального тона и громко прыснула:

— Весьма неглупо с вашей стороны, Амелия. Вы правы, это был джентльмен. Довольно пожилой. И мне это прозвище понравилось. Действительно, я истинная Энди, до мозга костей. «Андреа» звучит отвратительно и скорее подходит старой карге, которой стоило бы держать при себе свои плохие манеры. Как вы считаете?

Амелия заулыбалась было, но тут же поджала губы. Мне больше не хотелось разговаривать на эту тему. Я устала, и голова раскалывалась от боли. Ненавижу, когда болит голова.

— Коридор просто бесконечный. Слава Богу, повсюду горят свечи.

— Да, — ответила она своим обычным тоном. — Девбридж-Мэнор — гигантский дом с бесконечными переходами и десятками комнатушек, которыми никто не пользуется, а две лестницы вообще никуда не ведут и упираются в стены. Вероятно, это очень отличается от того, к чему вы привыкли?

Опять она пытается что-то выведать, но на этот раз куда осторожнее.

— Должна сказать, — подначила я, — в нашем лондонском доме нет лестниц, ведущих в тупик.

— Ну же, Энди, признайтесь, где вы встретились с дядей Лоренсом? На балу? На приеме? Или в опере? На Друри-лейн? Хотелось бы, чтобы вы перестали ходить вокруг да около и честно ответили.

Вот это уже интереснее!

Я одарила ее солнечной улыбкой. В голосе ее звенело сомнение, и она допрашивала меня, как судья — преступника. Так ей нужна честность?!

— Спросите дядюшку.

— Нет, я спрашиваю вас!

Я нахмурилась и покачала головой, словно пытаясь вспомнить.

— Знаете, возможно, это действительно было в театре. Я что-то запамятовала. Слишком много пьес посмотрела за столько лет.

— Но не так уж давно вы познакомились с дядей, черт возьми!

Видя, что она вот-вот взорвется, я вздохнула и призналась:

— Собственно говоря, он приехал, чтобы выразить свои соболезнования. И это все, что я могу сегодня сказать. Поверьте, Амелия, я не бродяжка танцовщица, прокравшаяся в дом, чтобы украсть ваши драгоценности.

— Простите, — извинилась она, хотя и без малейшего раскаяния. Скорее она сказала это с облегчением. — Просто мы с Томасом ничего не знали, а дядя Лоренс не пожелал прояснить ситуацию.

— Это его дело. Однако представить не могу Лоренса, стоящего перед вами и перечисляющего титулы и имена представителей моего семейства, цифры годового дохода и мои дурные и хорошие привычки.

— Я тоже. Но уже через десять минут после встречи, особенно когда в гостиную ворвался Джордж, я подумала, что вы мало похожи на хозяйку дома, — пробормотала Амелия. — К тому же общество тонет в пороке. Рада, что вы другая.

— Каком пороке?

— О, только не в нашем доме. Я говорила вообще. Мы живем в очень либеральные времена. Повсюду царит распущенность. Что станется с миром, где дети растут, не имея понятия об истинных ценностях, чувстве справедливости, моральных и религиозных принципах?

— Раньше я никогда об этом не задумывалась, но теперь попробую, — пообещала я, кладя ей руку на плечо. — Амелия, перестаньте тревожиться обо всем сразу. О, вижу, этот коридор простирается прямо в следующий век. Где же пресловутая Синяя комната?

— Вот мы и пришли. Ваша мисс Крислок рядом.

Она распахнула дверь. Комната была залита сиянием. Повсюду стояли канделябры, освещая каждый угол. В камине горело невысокое пламя. Как тепло, как уютно!

Честно признаться, спальни прелестнее мне не приходилось видеть. Должно быть, я затаила дыхание, потому что после некоторой паузы Амелия осторожно заметила, словно пробуя, не колется ли заноза в пальце:

— Если кто-то не привык к такой роскоши, спальня производит поистине ошеломляющее впечатление, не так ли?

Теперь она явно шутила, и на сердце стало легче. Я торжественно кивнула:

— Совершенно с вами согласна. Здесь чудесно. Разумеется, вечером, когда свет приглушен, все выглядит крайне романтично.

— Именно. Ну а теперь, поскольку вы не привезли с собой горничную, я прикажу своей, Стелле, поухаживать за вами сегодня. Стелле было велено распаковать ваши сундуки. Видите, она оставила вашу ночную рубашку на кровати и при этом утверждала, что вышивка просто великолепна.

— Это мисс Крислок постаралась.

Хотя горничная мне не так уж нужна, я всегда могла послать Стеллу за капелькой бренди, чтобы унять головную боль.