Кэрол Мортимер - Опасный обольститель
— Нет, я нисколько не льщу вам. Сегодня вечером я поняла, что не боюсь мужчин. Раньше я думала, что поцелуи и прикосновения любого мужчины вызовут у меня только ужас и отвращение. Но теперь знаю, что это не так. Единственное, что меня беспокоит, — после вас любой мужчина будет казаться мне скучным и недостаточно страстным.
Бенедикт нахмурился. Мысль о том, что Женевьеву будут касаться другие мужчины, почему-то была ему неприятна. Возможно, это ревность к потенциальным соперникам, ведь он только что ласкал эту удивительную женщину, и теперь она лежала рядом с ним, полуобнаженная и соблазнительная. Сегодня вечером он отчетливо понял, что испытывает влечение к ней. Но он не должен позволять этому увлечению затмить важные цели его жизни. Нельзя отвлекаться от обязанностей на службе у короля, а главное — от поисков убийцы родителей. Его жизнь должна идти своим чередом, как все годы после военной службы.
— Да, вы правы, нам пора идти, — кивнул он Женевьеве.
С этими словами он принялся искать в траве маски. Он сделал это намеренно, чтобы Женевьева могла, не смущаясь, одеться.
В полном молчании они надели маски и сложили вещи в корзинку для пикника. Потом все так же молча сели в лодку и добрались до другого берега, где стояла карета Бенедикта.
Недалеко от дома Женевьевы они вышли и отправились пешком по темным улицам. Они были настолько погружены в свои мысли, что не замечали ничего вокруг.
— Ну что, посещение Воксхолл-Гарденз с джентльменом оправдало ваши ожидания? Именно об этом вы мечтали? — первым нарушил молчание Бенедикт, когда они подошли к ее дому.
— Да. Превзошло все ожидания, — покраснев от смущения, сказала Женевьева. — Тем более джентльмен вел себя очень раскованно.
— А как еще мог вести себя джентльмен в компании такой красивой и чувственной женщины, как вы? — рассмеявшись, парировал он.
— Кажется, теперь вы решили мне польстить, — укоризненно глядя на Бенедикта, уколола Женевьева.
— Разве вы не знаете, что Люцифер ужасный льстец? — Он насмешливо подняв брови.
— Не знала. Думала, что провела этот вечер с Бенедиктом Лукасом, а не с Люцифером.
— Вы уверены?
— Совершенно уверена, — не задумываясь бросила она.
— Интересно, почему?
— Все очень просто, милорд, — улыбнулась Женевьева. — Мрачный и развратный Люцифер принял бы мое предложение, не отказался бы получить наслаждение.
У Бенедикта перехватило дыхание. А ведь она совершенно права. Люцифер обязательно воспользовался бы возможностью получить удовольствие с помощью ее изящных пальцев и сочных губ. Тем более что она сама это предложила.
— Думаю, вам нужно как можно скорее оказаться дома, Женевьева. У вас, должно быть, кружится голова от вина, которое мы с вами выпили за ужином. Еще немного, и вы опять начнете нести всякую чушь.
— Вот теперь со мной говорит Люцифер, а не Бенедикт Лукас, — насмешливо глядя на него, заметила Женевьева. — В отличие от Бенедикта, он относится к земным удовольствиям с пренебрежением и снисходительностью, смеется над этим.
— Вы считаете, что Бенедикт Лукас и Люцифер — два разных человека?
— Да, именно так я и думаю.
— И кто из них вам больше нравится?
— Не знаю. — На щеках у нее появились очаровательные ямочки. — Бенедикт Лукас симпатичный и обаятельный. А Люцифер порочен и коварен. У обоих есть положительные и отрицательные качества. Поэтому не знаю, кто из них нравится больше. В зависимости от настроения.
— Вы опять болтаете вздор, — со смехом проговорил Бенедикт.
— Возможно, именно благодаря моему умению говорить вздор я и сумела… заинтриговать вас.
Она вошла в дом, и дворецкий тихо закрыл за ней дверь. Бенедикт некоторое время задумчиво смотрел на окна Женевьевы. Он понял, что ему еще многое предстоит узнать об этой удивительной женщине. Всякий раз она открывалась по-новому.
Глава 6
— Почему вы сидите здесь одна в полной темноте? — Женевьева вздрогнула и резко обернулась. В дверном проеме гостиной возник силуэт мужчины. Его появление в этот час было столь неожиданным, что она слегка растерялась. Но не испугалась, потому что узнала его по голосу.
— Что вы здесь делаете, Бенедикт?
— Вообще-то я задал вам вопрос первым.
Он уже совсем собирался войти в гостиную, но потом передумал и остался в проеме. В призрачном лунном свете, лившемся из окна, он выглядел загадочно и немного зловеще.
— Я просто забыла зажечь свечи, — смутившись, объяснила Женевьева.
— Забыли? — недоверчиво переспросил Бенедикт.
— Да. У меня с утра болит голова, и я сегодня очень рассеянна. Я просто не заметила, что уже стемнело, тем более шторы были не задернуты.
— Вы опять болтаете вздор, Женевьева. — Он осуждающе покачал головой. — Не желаете быть со мной откровенной.
— А вы вторгаетесь в мой дом! — возмутилась она, сердито сверкнув глазами в полутьме.
— Да, — согласился Бенедикт. — Но я был вынужден это сделать, потому что беспокоился. Кстати, ваш дворецкий сказал, что вас нет дома.
Она нетерпеливо взмахнула рукой.
— Ни для кого не секрет, что, когда люди не хотят принимать гостей, они просят прислугу сказать, что их нет дома… — неуверенно проговорила она.
— Это происходит слишком часто. Вам не кажется? — невозмутимо сказал Бенедикт. — И вчера утром, и сегодня вечером повторилась одна и та же история — ваш дворецкий утверждал, что вас нет дома. Но я-то знаю, что это неправда. Объясните мне, что происходит. К чему эта ложь?
— Да, вы правы, я дома, но не хотела принимать гостей, — тяжело вздохнула Женевьева. — У меня просто нет настроения. Не всегда же хочется, чтобы вокруг толпился народ.
— Не всегда, — согласился Бенедикт. — Но мне кажется, здесь дело в чем-то другом. Вы не хотели принимать любых гостей или каких-то определенных? Вы кого-то боитесь?
Он говорил вежливо и спокойно, но сквозь его слова проглядывало неодобрение. Она явно скрывает что-то от него. Нужно было срочно спасать положение и придумывать достоверную причину, почему она вот уже два дня никого не желает принимать.
— У меня болела голова… — начала Женевьева, но Бенедикт язвительно перебил:
— Целых два дня?
— И даже больше. Она болит у меня с того дня, как мы с вами встретились у церкви Святого Георгия и вы довезли меня домой в своей карете, — принялась объяснять Женевьева.
— А вот это уже больше похоже на правду, — одобрительно кивнув, проговорил Бенедикт. — Вы делаете успехи на пути откровенности со мной.
Женевьева сердито посмотрела на него:
