Филиппа Грегори - Земля надежды
— А что, если Ламберт станет королем? — спросил она. — Его в стране любят больше других. Многие поговаривают, что ему можно было бы доверить управление. Да и армия пойдет только за ним.
— Хотел бы я увидеть на троне садовника, — мечтательно протянул Джон. — Только подумай, какие тогда были бы дворцовые сады.
Эстер фыркнула от смеха:
— И это твой основной довод?
Джон нехотя усмехнулся:
— Самый главный, это уж точно.
Они услышали, что Френсис зовет их, и взглянули на террасу. Рядом с Френсис стоял какой-то джентльмен. Она поманила Джона рукой.
— Кто это? — тревожно спросила Эстер. — Я его не узнаю.
— Может, хочет что-то продать? — предположил Джон, осторожно пробираясь между кустами роз.
Он подобрал корзину, полную ароматных лепестков нежного цвета, и пошел к террасе. Там он передал корзину Френсис.
— Этот джентльмен сказал, что у него к тебе личное дело, которое он хотел бы обсудить, — коротко сказала она.
С обостренной интуицией отца Джон уловил, что его дочь глубоко оскорблена и преисполнена решимости никак этого не показать.
— Джентльмен отказался назвать себя, — продолжила Френсис теми же самыми рублеными фразами. — Мне отнести корзину на конный двор?
Джон умиротворяюще улыбнулся ей.
— Если не возражаешь, — сказал он.
— Джентльмен попросил принести ему стакан вина, — с каменным выражением лица продолжила Френсис. — Тебе, отец, принести чего-нибудь?
— Да нет, — сказал Джон. — Но будь добра, попроси кухарку обслужить джентльмена. Ты и так слишком занята, Френсис.
Он заслужил ее короткую улыбку, и дочь ушла, с очень прямой спиной, очень высоко держа голову. Джон обратил свое внимание на таинственного гостя, который ухитрился за такое короткое время смертельно оскорбить его дочь.
— Я приношу свои извинения. Она была так просто одета, что я принял ее за горничную.
Тут он посмотрел на грязные домотканые штаны Джона, на его полотняную рубаху, кожаную жилетку и исцарапанные, грязные руки.
— Мы — садовники, — мягко сказал Джон. — Это грязная работа. И она требует простой одежды.
— Конечно… — торопливо сказал посетитель. — Я не хотел огорчить мисс Традескант.
Джон кивнул, не тратя времени на то, чтобы исправить его ошибку.
— Слишком много женщин сейчас, и молодых и старых, пытаются вмешиваться в мужские дела, — старался поправить положение гость. — Правильно вы поступаете, что держите ее дома и что она у вас занимается делом. Для всех нас в этой стране было бы лучше, если бы женщинам не давали думать, выступать в судах, молиться, проповедовать и прочее, и прочее. Страна была бы куда более уютным местом, если бы женщины снова вернулись на кухни, и каждый снова оказался бы на своем месте. Мне нравится, когда молодая леди одета просто, как посудомойка. Это показывает, что она обладает должным смирением.
— Что вам от меня нужно, сэр? — напомнил ему о деле Джон. — Мне нужно возвращаться в розарий, заниматься лепестками, они должны попасть к парфюмерам свежими.
Мужчина осмотрел пустую террасу, словно боялся, что их могут подслушивать.
— Мы можем поговорить здесь?
— Вы можете говорить на любую подобающую тему в рамках законности, — коротко сказал Джон.
— Меня зовут Мордаунт. Я прибыл от короля.
Джон кивнул, ничего не говоря.
— Виконт Джон Мордаунт, — подчеркнул джентльмен, будто думал, что титул произведет на Джона впечатление. — Планируется восстание. Страной не может править совет, состоящий из ничтожеств, и парламент, созданный на пустом месте. Мы долго выжидали, и теперь король назначил день.
— Я не хочу ничего знать, — внезапно прервал его Джон.
— Мы рассчитываем на вас, вы должны склонить Ламбет на сторону короля, — серьезно продолжал Мордаунт. — Я знаю, на чьей стороне ваши симпатии. Вы не должны думать, что речь идет о мелком заговоре, который не приведет нас никуда, разве что в Тауэр. В первый день августа начнется великое восстание. И ваша задача — обеспечить нам поддержку в Ламбете и по эту сторону реки. Нужно будет подготовить для нас конный паром и потом путь вниз по реке.
— Я ничего не хочу знать, — повторил Джон. — Мои симпатии на стороне мира и порядка. Я не собираюсь признавать Карла Стюарта, пока он не станет коронованным королем Англии. Я потерял сына…
Голос его прервался.
— Значит, вы хотите отомстить! — воскликнул Мордаунт, будто это решало все. — Ваш сын ведь сражался за короля?!
— Дважды, — сказал Джон. — Дважды был ранен. Ни разу ему не заплатили, ни разу не сказали спасибо, и ни единой победы он не одержал. Я не хочу знать о восстании. И не посвящайте меня в ваши секреты, которые я не хочу знать. Я не желаю участвовать в заговорах, ни в малых, ни в больших. Не говорите мне ничего, тогда я не смогу предать вас.
Мордаунт вдруг резко отшатнулся — по ступеням на маленькую деревянную террасу поднималась Эстер.
— Шшшш! Ни слова! — прошипел он.
Эстер вопросительно посмотрела на Джона.
— Этот джентльмен покидает нас, — сказал Джон. — Я провожу его.
Мордаунт медлил.
— Когда тот, о котором мы говорили, вернется в Лондон, вы пожалеете, что отказались мне помочь, — предостерег он.
Джон кивнул.
— Очень может быть. — И он вывел гостя через двойную дверь с террасы в холл.
Из кухни появилась Френсис и встала рядом с Эстер. Джон провожал незваного гостя к входной двери.
— Когда тот, о ком мы говорили, снова вернется на свое законное место, он сурово сочтется со всеми, — пригрозил Мордаунт. — Когда он окажется там, где ему и полагается быть, тогда он захочет знать, где вы были в тот день, о котором я говорил.
— Если вы имеете в виду Карла Стюарта, — голос Френсис ясно и отчетливо прозвенел в холле, — тогда словосочетание «тот, о ком мы говорили» едва ли можно назвать гениальной маскировкой. И если ваше представление об умелом сокрытии тайны не лучше этого, то я не предвижу ваших блестящих успехов ни в тот день, о котором вы говорили, ни в какой-либо иной.
Мордаунт обменялся с ней сердитым взглядом, пониже нахлобучил на лоб шляпу и настежь распахнул дверь.
— Когда тот, о ком мы говорили, снова вернется на свое законное место, тогда он поставит на место всех женщин, а особо — докучных старых дев, — сердито бросил он Френсис и вылетел из двери.
Френсис подхватила юбки, выбежала вслед за ним и остановилась на пороге.
— Уж нам-то всем прекрасно известно, куда Карл Стюарт поставил бы женщин! — заорала она на всю улицу вслед его быстро удаляющейся спине. — К стенке он их поставил бы!
