Симона Вилар - Исповедь соперницы
Мод молниеносно ударила сына по щеке.
— Замолчите, Юстас! Вы еще дитя, и ваше дело — помалкивать.
Юстас исподлобья взглянул на мать. Его улыбка была похожа на оскал маленького хищного зверька.
В большом зале Вестминстера собралась внушительная толпа. Улыбающиеся лица, нарядные одежды, оживленный гомон. В день светлого Пасхального Воскресения никто не хотел поминать прежних ссор и споров, избегали сплетничать и интриговать. И когда Стефан, величественный и сияющий, появился в окружении близких на ступенях широкой лестницы, тотчас раздались приветственные возгласы и рукоплескания.
Король сегодня был милостив. Ласковое слово одному, улыбка — другому, царственный кивок третьему.
Здесь собралось все высшее духовенство — епископы Солсбери, Линкольна, Кентербери, Вустера, Или. Прибыл даже известный аббат Ансельм из Бэри-Сент-Эдмундс, который сейчас пробирался сквозь толпу, чтобы король и его запечатлел в своей памяти.
Высшая знать явилась с женами, детьми, родственниками, и Стефан учтиво улыбался Глочестеру, брал под руку и отводил в сторону Норфолка, внимал надменному Честеру. С Аделизой и д'Обиньи держался несколько суше и остался доволен тем, что Юстас ненадолго задержался возле этой пары. Уж его волчонок найдет словцо, чтобы сбить спесь с молодоженов. Тем более, что Стефана вовсе не устраивала неожиданно начавшаяся переписка Аделизы с императрицей Матильдой. Во вдовью долю бывшей королевы входили несколько крупных крепостей на южном побережье Англии — чем не плацдарм для высадки войск противника?
Скучнейший Суррей задержал короля нескончаемыми жалобами на неблагосклонность небес, пославших ему дочь вместо ожидаемого наследника. А ведь он уже почти собрался в Святую Землю, он дал обет, ему были видения… Стефан сухо улыбнулся, про себя пожелав этому зануде как можно быстрее отправиться в преисподнюю.
Именно в этот момент он заметил Эдгара Гронвудского. А рядом с ним — женщину в серебристо-сером атласе, красиво облегавшем ее точеную фигуру. То есть наоборот — Стефан поначалу обратил внимание на красивую женщину в завязанной на саксонский манер шали, что невольно выделяло ее среди нормандских дам, а уж потом сообразил, что это и есть пресловутая убийца Бэртрады, внучка кровожадного Хэрварда и новая баронесса Гронвуда.
Он поймал на себе ее настороженный взгляд. Эта женщина понимает, что Стефану известно, как погибла его кузина. Но сейчас его занимало другое. Король отметил, что Эдгар не зря так долго добивался ее, ибо эта женщина действительно хороша — какой-то воздушной, тонкой красотой. И отчего это Мод уверяла, что Гита Гронвудская не сравнится с Бэртрадой?
Заметив внимание короля, Эдгар взял супругу за кончики пальцев и шагнул вперед.
— Мой король!..
Он склонился в поклоне, прижав руку к груди. Леди Гита опустилась в низком реверансе — переливающиеся блики заскользили по складкам платья.
— Рад видеть вас, господа, — кивнул Стефан. — О вас, миледи, я весьма наслышан.
Она, похоже, встревожилась и бросила вопросительный взгляд на мужа. Но Стефан уже произносил длиннейший комплимент, выражая надежду, что их брак с Эдгаром окажется удачным.
— А как здоровье вашего сына?
— Благодарю, государь. Он уже поправился. И хотя наш сын рожден до срока, небеса были благосклонны к нам, сохранив его.
— Надеюсь небеса и впредь будут к вам благосклонны, милорд Эдгар. В особенности, если вы и в дальнейшем останетесь нашим преданным слугой.
Это был прозрачный намек. Стефану была необходима поддержка столь богатого и могущественного подданного.
— Надеюсь вы с супругой будете частыми гостями при дворе, — улыбнулся король.
— Это величайшая честь для нас, — поклонился Эдгар.
— Я ведь всегда относился к вам с особым расположением. У вас есть просьбы? Пользуйтесь случаем, пока ваш король в настроении.
Они переглянулись. Эдгар едва заметно кивнул.
— Государь, я и в самом деле хочу попросить за одного человека. Это мой родич и друг сэра Гай де Шампер. В прежнее царствование он был изгоем, но он замечательный воин, и если вы даруете ему прощение, у вашего величества не будет более верного и искусного рыцаря.
Эдгар осекся, заметив, как изменилось лицо короля, вмиг ставшее холодным и замкнутым.
— Известно ли вам, милорд, что оный сэр Гай уже проявил себя, как негодный подданный, примкнув к валлийцам в их разбойном рейде на долину Северна?
Эдгар сокрушенно вздохнул.
— Это чистое недоразумение, государь. Вряд ли бы сэр Гай открыто восставал против вас, если бы знал о произошедшей смене власти. Нападение валлийцев случилось в самом начале года, когда на западе королевства еще ничего не знали о воцарении Стефана Блуа. Примкнув к валийцам, Гай де Шампер добивался лишь одного: вернуть свои маноры на англо-уэльской границе, которыми беззаконно завладел аббат Шрусберийский.
— С каким пылом вы просите за этого преступника! — резко перебил король. — Может быть вы решитесь заступаться еще и за некоего Хорсу из Фелинга? Как я слышал, он тоже ваш родич?
Эдгар на мгновение растерялся.
— Да, мы не чужие с Хорсой. Но то, что я изгнал его в мою бытность правителем Дэнло было справедливо и…
— Свидетельствует о вашем легкомыслии, — вновь перебил Стефан. Приветливости в его голосе не осталось и в помине, глаза недобро щурились. — Разве, будучи правителем, вы не ведали, что Хорса из Фелинга — бунтовщик? И вместо того, чтобы упрятать негодяя в крепость, вы отпустили его. А он тут же примкнул к нашим врагам шотландцам и отличился особой жестокостью, сражаясь против нас во время последней кампании.
Эдгар молчал, сжимая пальцы жены, вздрагивавшие в его руке. Многие уже глядели на них, заметив гнев короля. Только когда рядом со Стефаном оказалась Мод и мягко взяла его под руку, король смягчился.
— Боюсь, что ваша просьба в отношении Гая де Шампера невыполнима, — проговорил он уже спокойнее. И неожиданно спросил: — Какое имя вы дали вашему сыну?
— Свейн.
— О, старое саксонское имя! Что ж, как и прежний государь, я намерен быть добрым отцом обоим моим народам. И когда ваш маленький сакс Свейн подрастет, думаю, ему найдется место в свите принца Юстаса.
Произнеся это, король оглянулся и подозвал к себе все еще донимавшего несчастную Аделизу сына. Затем, рука об руку с королевой, другой удерживая при себе принца, король Стефан двинулся к группе священнослужителей в высоких митрах, и ему тут же поднесли списки хартии для подписи.
Ох уж эта хартия! Но сколь приятно было начертать: «Stephanus Dei Cratia Rex Аnglorum»[95].
— Уф, — перевела дух Гита. — До чего же изменчиво настроение его величества!
