Небо в алмазах - Alexandrine Younger
— Ни о чём не жалеешь?
— Ни капли…
— Это даёт надежду!
— А без этого никак…
Софа нашла заветный выход из замкнутого круга. Больше не стоит лепить изменчивый абсолют из того, чего в действительности не существует. Новая жизнь протянула к ней руки, и она не стала отказываться от собственной доли…
* * *
Возвратившись с прогулки и озадачив Космоса пострадавшей коляской, Лиза с облегчением ощутила, что к ней вернулась непринужденность, потерянная после первого взгляда на пропавшую Софу. Но они расстались на доброй ноте. Лиза чистосердечно надеялась, что подруга не будет метаться, однажды осознав, что совершила неверный шаг в сторону. И сталь в её изумрудных глазах не убеждала в плохом. Все правильно…
У всех своя дорога, свой путь. И если Софа всем существом внимала тому, что голубые омуты — к беде, то Лиза ни умом, ни сердцем не могла отделить себя от любимого космического пространства. В этом и суть. Никто не обязан быть идеальным. Нужно найти своё…
А с тем, что с завидной регулярностью подбрасывает насмешница-судьба, всегда есть способы разобраться. Лиза не хотела искать подводных камней…
— Красивая, признаю! С каретой косяк вышел, не заметил батя брака… — уловив момент, когда Аря спокойно играется в стоге погремушек и зверюшек, позабыв о родителях, Космос прижимает к себе жену, приложив щеку к золотистой макушке. Лиза не вырывалась, а лишь накрыла мужские ладони, сцепленные у неё на животе, своими. — А, Пчёла, чё ему? Ушёл, труба какая-то позвала! Но я в его махинациях не участвую…
— У нас другая программа передач, которой мы, похоже, надоели со своими ладушками, — к счастью, когда Арька чем-то сильно увлечена, как горой разнообразных игрушек, которые валились на голову Холмогоровых со всех сторон, было время рассказать Космосу о знаменательном разговоре. — Но, Кос, мы задержались не из-за поломки. Как-то бы я эту бандуру и Арю за руку домчала, а тут внезапно, как чёрт из табакерки… Угадай, кто? Как в фильмах, честное слово!
— Громов, что ли? — без всякого радушия пробурчал Космос, припоминая, что жизнь сталкивает его со Славкой в самые непредвиденные моменты. Пусть и следует помнить добро. — Морда прокурорская! Мало того, что в роддоме бошками столкнулись…
— Космос, когда эта шарманка заглохнет? Парень дурью не страдает, ему повезло на Боровицкую! Есть чем заняться, тем более их Таня не старше нашего зайца, — в том, что судьба немного посмеялась, когда Лиза и Карина обнаружили, что лежат в палатах через стенку, была особенная ирония. Но иногда Холмогоров забывал, что смеяться разрешается не только с его звездных шуток. — Софу я встретила! Что ты, Кос, сложно угадать? Мазила!
— Опа, сестра по разуму нашлась? — и все-таки хорошо, что Пчёлкин вовремя сделал ноги. Разговоры о Голиковой велись братом лишь после приличного количества, принятого на грудь, а на трезвую голову эта тема и вовсе портила ему настроение. Все сошлись на том, что вчерашний день тревожить не стоит. Всякое бывает. — И как? Кто-то в пролёте?
— У неё всё наладилось, — Лиза оборачивается к мужу лицом, похлопывая его по сильным плечам, закрытых от её касаний голубой рубашкой. Кинув ласковый взгляд в соседнюю детскую, где Арюша, как и десять минут назад, потерялась в своём измерении, голубоглазая возвращается в крепкие объятия космического чудовища, — расписались с Ником, на чемоданах сидит. Не изводит себя тем, чем не следовало. Такой поворот, солнце! Представляешь?
— Не представляю! Блин, сериал бразильский, канал «Москва»! Дала, мать честная, стране угля, ничего не скажешь…
— Ты её осуждаешь?!
— Нет, но, походу, с Пчёлкиным теперь точно всё…
— А оно было непонятно?
— Какой дьявол их путает?
— Человек уехал в Сибирь, Космос, в Сибирь!
— От Пчёлы, как декабрист…
— Чтобы не попасть в ту же реку!
— За человеком и поехать можно! Знаю я одну красотку, ездил за ней!
— Её случайно не Лиза Павлова звали?
— Звали! А потом замуж за меня вышла, фамилию сменила, Холмогоровой стала!
— Найди пять отличий, Кос!
— Как вечером найду…
Говорят, что когда любишь, то отпускаешь без сопротивления, отрицая любые методы борьбы. Бред! Космос не отпустил бы от себя Лизу, и поехал бы за ней в сумрачный Ленинград снова. Если понадобится, то он не устанет покупать билеты на самолёт, но Холмогоров искренне верил, что не позволит подобному произойти. Ему не нравилось примерять на себя несчастные случаи, но осознание того, что собственная звезда не повернулась спиной, грело, как летнее светило. Его…
— Я тебе же про Софу рассказывать пытаюсь, а ты…
Космос не исправим. Лиза не договаривает фразу, безнадежно о ней забывая, но с нежностью захватывает чувственные губы, потому что Кос приблизился к ней теснее. Девушка не выдерживает прямой атаки, поддаваясь, как впервые. Потому что любимые губы самые мягкие и желанные. Хочется касаться трепетно, окунаясь в бесконечный поток поцелуев. И она не сможет его отвергнуть.
— Я про тебя думаю, милая, — рядом с Лизой Космосу без надобности вести беседы о других. Это не его история, а та, что обнаружила в нём сердце, светла и лучезарна. — Каждый кулик своё болото хвалит, помнишь? Вот и я такой! Неисправимый…
— И я действительно ничего не хочу с тобой делать.
— Не хочешь, алмазная?
— Это было бы слишком легко…
— А мы лёгких путей не ищем.
— Если бы ты бы другим, вряд-ли мне пришлось говорить тебе то, как я сильно тебя люблю…
— И признавать, что любишь не сильнее, чем я!
— Может, не будем в этом тягаться?
— Это наше нормальное агрегатное состояние.
— Твердое, жидкое или газообразное?
— Космическое!..
Несложно влюбиться в образ, созданный мечтательными пожеланиями и навязанным мнением. Для невооруженного глаза он божественно прекрасен, располагает целым набором качеств неприкосновенного идеала, и может… не существовать, оказываясь дымкой кошмарного сна, в котором чуждо и страшно. Полюбить сложнее. Настоящая любовь не поддается рациональному объяснению, не сдерживает эмоций и не видит причин для оправдания собственной высокой основы. Никогда не узнаешь — за что любишь!
Лиза любила Космоса, доподлинно зная его слабости, нередкую вспыльчивость и взрывной характер. Космос любил Лизу, понимая, что она далеко не покорный ангел, который обещал ему мир, и при случае изведёт холодом настолько, что счастливое время имело шансы показаться легендой. Но минус на минус рождал абсолютный плюс. Этот символ с гоготом прыгал по коридору, как солнечный зайчик, и, добравшись до спальни родителей, просился на руки, разрешая все противоречия.
Что бы не случилось в будущем, которое не спешило толковать изменчивые тайные знаки, для Космоса и Лизы всё предрешено. А небо в алмазах, мифическое и хранимое, будет
