Александра Риплей - Возвращение в Чарлстон
В качестве последнего свидетеля адвокат Вики вызвал одного из своих коллег, зачитавшего суду два документа. Первый – завещание, согласно которому Вики все свое состояние отдавала на благотворительные цели. По второму завещанию все переходило к Элен, а распорядителем назначалась ее бабушка и опекун Виктория Монтекатини. Второй документ, объявил адвокат, будет подписан в присутствии судьи в тот момент, когда его клиентке будет передана ее любимая внучка.
Он церемонно поклонился Логану Генри.
– Мы закончили свое выступление, – сказал он с ухмылкой.
Мистер Генри сделал все, что было в его силах. Свидетели, выступавшие в защиту Гарден, сменялись один за другим весь конец четверга и почти всю пятницу. Они оставили свои уютные дома, отказались от отпусков, терпели этот изнурительный, невыносимо жаркий день – и все ради нее, ради того, чтобы она сохранила своего ребенка. Дрожащий от усталости голос Логана Генри с глубоким уважением вел их сквозь свидетельские показания. Гарден, до этого момента погруженная в отчаяние, дала волю катившимся по щекам слезам, слезам невыразимой благодарности, восхищения и любви.
Адвокат Вики всячески демонстрировал свое уважение и сочувствие донкихотству свидетелей. Он каждому отвешивал поклон и отказывался от перекрестного допроса.
Потом пришло время его последнего слова.
– Это очень простое дело, ваша честь. Здесь должно учитываться только одно – интересы шестилетней девочки. Я мог бы говорить о тех вопросах, которые затрагивали выступавшие здесь эксперты. Мог бы красноречиво повествовать о чувствах матери, у которой в расцвете молодости погиб единственный сын. Мог описать всю любовь, которую эта одинокая женщина жаждет излить на единственное существо, которое дорого ей в этом мире, свою внучку. Но все это не самое главное. Самое главное – благополучие Элен. Будет ли это невинное дитя лишено самой обеспеченной жизни и самого лучшего образования… будет ли она лишена наследства, которое гарантирует такую жизнь ее детям и детям ее детей… будет ли ей отказано в любви и щедрости бабушки той женщиной, которая не в состоянии обеспечить ей ни надежности, ни должного морального воспитания? – На мгновение он замер в позе оратора. Потом его протянутая вперед рука упала, голова с львиной гривой устало опустилась на грудь. Утомленный эмоциями, он вернулся на свое место.
Мистер Генри с душераздирающим скрежетом отодвинул свой стул и встал. На белом полотняном костюме, мешковато сидевшем на его костистой фигуре, проступали пятна пота.
– Я поздравляю моего ученого коллегу, – медленно начал он, – с его красноречивым отказом от красноречия. Я слишком устал и к тому же слишком зауряден, чтобы попытаться произнести нечто подобное. Я могу лишь сказать несколько простых слов о любви и деньгах.
Да, у Элен Харрис не много денег. И у ее мамы тоже. Элен получает два пенса в неделю, чтобы опустить их в кружку для пожертвований в воскресной школе. Мама завязывает их в уголок носового платка Элен.
Но Элен всего-навсего маленькая девочка. Она ничего не знает о деньгах. Она нашла на пляже девять долларов и считает себя богатой.
И я думаю, ваша честь, что Элен права. Она действительно богата. У нее почти столько же родственников, сколько долларов у этой дамы, ее бабушки. У нее есть мать, которая любила ее с того мгновения, когда Элен впервые шевельнулась у нее во чреве, и будет любить, что бы ни случилось. У нее есть своя комната, с кроваткой для нее и для ее куколки, которая мочит пеленки, трехколесный велосипед и цент под подушкой каждый раз, когда у нее выпадает зуб. Ребенок не может спать больше, чем в одной кроватке или одной комнате, не может кататься на двух велосипедах сразу. И зубная фея значит для нее больше, чем счет в швейцарском банке.
Я хочу сказать, ваша честь, что Элен счастливая девочка и у нее есть все, чего она хочет. Невозможно быть богаче. Не думаю, что она будет счастлива, если ее увезут отсюда.
Ее мама много работает. В наше время это еще не гарантия успеха, но Элен никогда не будет голодной, у нее всегда будет крыша над головой. Она чарлстонский ребенок, а чарлстонцы всегда заботятся о своих.
Мне кажется, что целый город заботящихся о тебе людей лучше, чем куча акционеров, занимающихся твоими инвестициями.
Я считаю, что Элен находится на своем месте и должна там остаться.
Судья никак не прореагировал на его слова. Он не реагировал ни на что из сказанного или сделанного за эту неделю. Он посмотрел на лежащие перед ним часы.
– Четыре часа, – объявил он. – Суд переносится на понедельник. Всем собраться к девяти утра. Секретарь сообщит, когда будет вынесено решение по делу.
108
– Ну, что случилось? – Маргарет села на диване.
– Суд закончился, но решение еще не вынесено. Надо будет вернуться в понедельник.
– Я не выдержу. Ты же знаешь, Гарден, доктор Хоуп не велел мне волноваться. У меня сердце бьется, как птичка в клетке. Думаю, глоточек чая со льдом и лимоном поможет моим нервам успокоиться. Здесь так жарко.
Гарден включила вентилятор.
– Ты же знаешь, что шум меня беспокоит. Не представляю, как можно быть такой бесчувственной… Ты куда?
– Я ухожу домой, мама. Я собираюсь провести эти дни с Элен.
– Ты не можешь уйти и оставить меня. Ты же знаешь, в каком я состоянии.
– Мама, в соседней комнате круглые сутки дежурит медсестра. Плюс кухарка и горничная. Придется два дня обойтись без меня. Я вернусь в понедельник к восьми утра.
– Гарден! Гарден Трэдд, немедленно вернись! – Звук колокольчика Маргарет преследовал Гарден до самой двери.
Она шла по жаре к дому Элизабет. На улицах было пусто, и Гарден радовалась этому. Она не могла сейчас ни с кем разговаривать, не могла даже сказать «здравствуйте». Она знала, что это последние выходные, которые она проведет с дочерью.
Мистер Генри был великолепен, но даже он не мог изменить факты. С Вики у Элен будет все, а с ней, Гарден, у нее никогда не будет надежного будущего. Пляжных долларов хватит ненадолго. Это было красиво сказано, но слитки золота не морские раковины. Гарден была удивлена, что судья не вынес решения тут же. Может, есть такое правило, и они должны делать вид, что все тщательно обдумывают.
«Я не буду плакать, – пообещала она себе, – и не буду хватать Элен и прижимать к себе. Она этого терпеть не может. У нас будут обычные выходные, ничего особенного. Именно так я хочу их запомнить».
Элизабет ждала ее возле двери. Дрожащими пальцами она коснулась щеки Гарден:
– Логан Генри звонил. Я все знаю. Мне так жаль, что и сказать не могу.
– Спасибо, тетя Элизабет. Я все еще как деревянная. Может, так и лучше. Я не хочу ничего говорить Элен. Попробую вести себя как обычно.
