Роберт Стивенс - Тайна королевы Елисаветы
— Но если перед ними все время будет ехать человека, как две капли воды, похожий на сэра Валентина, и если они все время не будут терять из виду этого человека, к чему они станут возвращаться раньше времени? Надо только сделать так, чтобы они догоняли этого человека и все же не догнали его, в этом вся хитрость.
— Что за вздор ты несешь? — нетерпеливо воскликнул сэр Валентин. — Я знаю, что ты желаешь мне добра, Гарри, но ведь, право же, это несбыточные мечты. Пусть один человек или сто человек едут впереди офицера, который явится сюда арестовать меня, с какой стати станет он принимать его или их за меня?
— Они увидят его выезжающим из ворот вашего дома, когда подъедут сюда. Он будет все время впереди их, так как у него будет свежая лошадь из вашей конюшни, а их лошади уже устанут к тому времени, и так он и будет ехать все время впереди их, а они будут гнаться за ним.
— Но ведь ты забываешь, мой милый, — воскликнул больной с нетерпением, — что офицер, которого пришлют сюда, без сомнения, будет меня знать прекрасно в лицо.
— Тем лучше, в таком случае, он будет еще более уверен в том, что это именно вы выехали из ворот вашего дома.
— Я выеду из ворот своего дома? — спросил сэр Валентин, и в голове его мелькнула мысль, что бедный малый помешался; та же мысль, по-видимому, мелькала в уме доктора и старого Антония, с сожалением, взиравшего на юношу.
— Да, сэр, — продолжал Гель, не смущаясь, — он будет уверен, что это — вы, тем более, что, узнав о вашей ране, он при свете фонаря увидит, что вы сидите на своей лошади, как обыкновенно сидят раненые люди. Кроме того, голова ваша будет откинута назад, а плечи высоко подняты, как это всегда бывает у вас. Левая ваша рука будет протянута вперед со свойственной вам одному манерой держать ее, а шляпа ваша будет надвинута на лоб тоже, как всегда, вот таким образом!.. А, кроме того, у вас будет ваша круглая густая борода, по которой вас всегда так легко узнать.
И, говоря это, Гель вынул из кармана фальшивую бороду, которую он надевал во время представления и которую так и забыл в кармане и прикрепил ее к своим щекам, а затем вытянул вперед руку, откинул назад голову, надвинул шляпу на лоб, и действительно стал похожим на сэра Валентина Флитвуда.
VI. Дворянин доказывает, что он актер
В комнате на одну минуту воцарилась зловещая тишина.
— Актер… — прошептал Антоний в ужасе, отворачиваясь от Геля.
— Превосходно сыграно! — воскликнул доктор и в голосе его послышалась радость и надежда. — Вы действительно очень похожи на сэра Валентина, только надо немного подрезать еще бороду, — говоря это, он взял со стола большие ножницы и старательно подрезал Гелю бороду. — Теперь вы смело можете сойти за сэра Валентина, — продолжал он дальше, — особенно при свете фонаря и если вас увидят только мельком, но при дневном свете, конечно, дело иное: там ваша фальшивая борода прямо бросится в глаза каждому.
— Но ведь офицеру этому и не придется видеть ясно моего лица после того, как я выеду отсюда, я не буду подъезжать слишком близко к нему. Он будет слышать обо мне только от встречных, от хозяев гостиниц, где я буду останавливаться. А главное то, что кроме офицера никто собственно не знает хорошо в лицо сэра Валентина, так как он большею частью живет за границей. А меня знают только в Лондоне и Оксфордшире. Кто же выдаст меня моим преследователям?
— Но вы забыли про то, мой милый, — сказал доктор: — что как только заметят вашу фальшивую бороду, вас непременно задержат, как подозрительное лицо, и выдадут вашим преследователям. А те, как только убедятся в своей ошибке, сейчас же повернут обратно и прискачут опять сюда.
— Ну, это пустяки, — ответил Гель: — завтра же утром я войду в первую попавшуюся гостиницу, хорошенько укутав свое лицо, а затем в своей комнате я сниму эту бороду, так что все подумают, что я обрился; мои преследователи скоро узнают это и подумают что я сделал это нарочно, чтобы обмануть их и избегнуть их преследования. Это еще более убедит их в том, что они напали на верный след.
— Да, но ведь если вы сбреете бороду, всякий увидит, что вы еще совсем молодой человек, и обман тотчас откроется?
— Но ведь разве вы не знаете, что иногда даже старик, если он сбреет бороду, кажется молодым человеком, а, кроме того, со мной будет все тот же спутник, который приехал и сюда со мной и теперь сторожит на большой дороге, чтобы предупредить меня, если покажутся гонцы королевы. Его присутствие должно убедить их в том, что я все тот же человек, выехавший из ворот этого дома, но для того, чтобы это было еще вероятнее, пусть со мной поедет еще кто-нибудь из слуг сэра Валентина, ведь его слуг знают здесь в окрестности наверное даже лучше чем его самого; к тому же он может быть мне полезен, указывая мне дорогу, так как нам ведь придется ехать часа два не останавливаясь, спасаясь от погони, так, чтобы она не успела догнать нас.
— Вы слышали, сэр Валентин? — спросил доктор, обращаясь к раненому.
— Все это безумие, по-моему, — отвечал больной слабым голосом. — Даже если бы это возможно было, так я бы не позволил никому рисковать из-за меня жизнью, как это хочет сделать этот юноша. Ведь они наверное догонят вас, и тогда…
— Это еще вопрос, сэр Валентин, — ответил Гель спокойно.
— Нет, это только вопрос времени, а я ведь хорошо знаю, что ждет тех, кто помогает бежать осужденному за измену. Ведь сам поступок этот по себе уже является изменой в свою очередь.
— Ну, а представьте себе, что я уже сам по себе должен бежать от правосудия, представьте себе, что я совершил поступок, достойный смертной казни, и поэтому только спасаю собственную жизнь?.. Разве мое бегство не спасет в таком случае нас обоих?.. Обманывая этих людей, и наводя их на ложный след, я в то же время спасаюсь и сам от них, — сказал Гель, не стесняясь этой ложью, так как он имел только в виду уговорить сэра Валентина согласиться с его планом.
— Неужели это правда, Гарри? — воскликнул больной: — но ведь в таком случае ты можешь еще бежать сам, пока не поздно, к чему тебе ждать этих людей и только этим увеличивать опасность, грозящую тебе? Я не хочу, чтобы из-за меня ты подвергался только лишней опасности.
— Но ведь меня не поймают, сэр Валентин, неужели вы не верите в мою ловкость, в мою смелость? К чему же в таком случае моя молодость, мои сильные руки и ноги? Я всегда сумею уйти от них вовремя, но сначала я хочу спасти вас и задержать их возвращение на десять дней. Если мне удастся в продолжении пяти дней увлечь их дальше на север по направлению к Шотландии, им понадобится потом еще пять дней, чтобы вернуться сюда.