Екатерина Романова - Прекрасная славянка
Вадим лежал рядом и спокойно спал. Его черты, напряженные в дневных заботах, расправились и излучали трогательную детскость. В окружении дружины он казался Любаве зрелым и сильным воином, а сейчас, в лучах утреннего солнца, она увидела, что он гораздо моложе.
Доспехи, шлем и волосы скрывали многое в его образе, придавая ему более властный и воинственный вид. Тот, кого Любава обнимала сейчас, был добрым, чутким и очень ранимым.
Не удержавшись, княгиня поцеловала князя в висок. Ее волосы скользнули по его щеке, и он заворочался, просыпаясь. Внезапно Любаве пришла в голову игривая мысль, и она с головой забралась под покровы князя. Горя от возбуждения и собственной смелости, она робко покрывала поцелуями его грудь, спускаясь все ниже и ниже.
Охнув от неожиданности, князь проснулся и резко притянул ее к себе. Глаза его вспыхнули, но это только больше распалило Любаву. Ей стало очень интересно, как быстро князь сменит гнев на милость.
Прикрыв глаза, чтобы не видеть его недоумения, она подчинилась ритму, который был создан внутри ее. Она вся двигалась в темпе тягучей мелодии, звучащей в ней, увлекая за собой проснувшегося мужа.
Через несколько мгновений Вадим уже не владел собой и, страстно постанывая, овладевал женою снова и снова.
Любава отметила про себя, что утро оказалось очень богатым на чувства, и решила, что ради этого стоит в будущем вставать пораньше. Пожалуй, если так пойдет дело, то всех своих призрачных женщин князь забудет гораздо раньше, чем она задумала. Любава торжествовала. Для нее и Ядвига, и Елина теперь будто перестали существовать.
Совсем не так просто все было в душе у Вадима.
Князь к полудню выбрался-таки из объятий своей молодой жены и под язвительные шутки дружинников отправился с объездом по своим владениям. В соседнем городе требовалось его присутствие по судебным вопросам, и он никому не захотел доверить эту обязанность.
Даже самому себе Вадим не признался бы, что просто бежит из Икростеня. Он гнал от себя мысли о том, как княгиня будет искать его, как исчезнет блеск в ее глазах, когда поймет, что не знает, как взяться за свои обязанности. Его не заботило даже, что скажет о ней челядь.
Князь уезжал так, как будто бы и не собирался возвращаться. Как будто бы его, как и раньше, никто не ждал дома.
Располагаясь в палатах для приема своих подданных, Вадим теребил край одежды и старался не смотреть в глаза своему воеводе. Улеб знал его лучше, чем кто бы то ни было, князь у него учился военному делу, еще в детстве. Воевода не выдержал первым, обратившись к князю.
— Вадим, не томи! Выкладывай, что опять приключилось. И не сочиняй мне баек о делах всей твоей земли, я о них знаю не хуже тебя. С Волегостом все улажено, народ сыт и счастлив, жена молода, здорова и пригожа, что за тень на твоем челе?
Князь рассерженно посмотрел на друга. Пусть много хлеба съедено вместе в военных походах, пусть все горести и счастье пополам, но даже ему он не готов был рассказывать о том, что сейчас творилось в его душе.
— Не сейчас, Улебка! Тошно мне, — отмахнулся Вадим.
— Ну уж нет! — Улеб ткнул его кулаком в бок. — Это из-за Елины снова?
Ответом ему был лишь недоуменно-негодующий взгляд Вадима. Но Улеба это не остановило.
— Если ты снова за свое, то не жди, что я буду молчать. Я терплю уже пять лет твое самодурство и всячески покрываю тебя перед волхвами, старейшинами и народом! Но дальше смотреть, как ты изводишь сам себя, я не намерен. Я хочу встретить свою старость в покое и сытости, а не в войнах и скитаниях!
Вадим встрепенулся.
— Какие скитания, побойся богов?!
— Вслед за тобой скитания! Когда тебя выгонят из города, — буркнул Улеб.
— Не бывать этому! Дружина всегда поддержит меня! — горячо возразил Вадим.
Вопрос о поддержке дружины во время стычек со старейшинами города был основополагающим, и князь воспринимал его очень болезненно.
— Поддержат! — Улеб негодующе усмехнулся — Кто?! Волегост давно уже указал тебе на то, что народ хочет видеть князя только женатым. Все эти твои обеты, связанные с кольцом, только раздражают людей. Им кажется, что ты навлекаешь на их поля засуху и на дома несчастья. Плодовитая княгиня — это благословение богов. Одной только удачей в боях народ не удержишь в повиновении!
Вадим задумался над словами старшего друга и тяжело вздохнул.
— Ты прав, Улеб. Снова и снова прав. К тому же войн давно не было… Народ уже забыл мои прошлые заслуги. Их больше не пугают пожары и расправы захватчиков. Все это в прошлом, и можно осудить неженатого князя!
— Который без их ведома посмел связать себя затейливой клятвой, — подхватил Улеб. — Да, это так, князь. Народ гораздо больше волнует связь засухи в полях с твоей способностью к зачатью, чем кровопролитные войны, которые теперь для них далекое прошлое. Интересно то, что ближе.
Вадим ожесточенно схватился за меч, висящий в украшенных ножнах.
— А если я приближу к ним войну?!! — Тогда они вспомнят, кого призывали на княжество?
— Тогда тебя просто изгонят из города, и Волегост самостоятельно заключит мир или договор с другим князем. Например, с Олегом!
Улеб размашисто прошелся по горнице.
— Чем не подходящий князь? Говорят, что недавно он назначил Сивоя Сильного своим воеводою. Теперь у Олега сильнейшая дружина. И, в отличие от тебя, много жен и наследников.
Вадим остановился и крайне заинтересованно посмотрел на своего друга. Иногда его поражало, с какой скоростью и изощренностью распространяются по земле слухи.
— Так Сивой теперь воевода? — задумчиво проговорил он. — И никого не тревожит, что у него-то как раз и нет никаких детей?
— Опять ты за свое, Вадим?! — вспылил Улеб. — Говорю тебе, забудь ты чужую жену, не гневи богов и людей! Сколько можно испытывать их терпение! Никому нет дело до жены сотника. Даже до жены воеводы. Но жена князя это мать его народу! У тебя есть жена. И будут наследники! А остальное просто забудь!
— Как я могу забыть Елину, Улеб? — Вадим поднял на друга уставший взгляд. — Ты же ее видел… Легко такую забыть?
Улеб раздражался, но сдерживал гнев.
— Наша княгиня моложе и краше! — выпалил воевода. — К тому же похожа на нее, как родная сестра.
Последние слова он буркнул уже гораздо тише.
Ненадолго глаза Вадима заволокло воспоминаниям… Горячая страсть Любавы не отпускала его. Он стряхнул наваждение и снова попытался опуститься в излюбленный кокон, сотканный из воспоминаний и сладкой боли.
— И что? Молодость другой женщины не может заменить мне самой Елины.
— Может! Если речь идет о той женщине, которая стала твоей женой!
