Вирджиния Браун - Изумрудные ночи. Книга вторая
Кто-то закричал. Она не знала, чей это крик; она слышала лишь рокот внизу и бешеный шум пальбы вокруг. Спотыкаясь, Бетани вскочила на ноги и помчалась вперед, увидев отца, лежащего на узком выступе скалы в пятнадцати футах книзу. Он был жив. Он смотрел на нее с удивленным выражением лица.
— Папа!
Трейс настиг ее как раз когда она собиралась слезть с края ущелья. Он оттащил ее назад, прижимая к земле. Она вздернула голову и увидела, как шевелятся его губы, говорившие что-то, чего она не могла слышать. Лицо его было опустошено, глаза блеклы и холодны, когда он слегка встряхнул ее. Бетани попробовала высвободиться, но он тут же удержал ее.
До нее доносились обрывки его слов.
«…Нельзя спускаться… стреляют… тебя убьют или… сделаю, что могу… оставить его пока…»
— Нет! — выкрикнула она. — Я не брошу его!
Снова были грохот и визг, и к ней вернулся слух.
— У тебя нет выбора, Бетани, — говорил Трейс хмуро. — Мы не можем достать его сейчас; если попытаемся, то будем так же мертвы, как и он! Тот, кто стреляет в нас, знает, что делает!
Тяжело дыша, Бетани обнаружила в себе силы, о которых не подозревала. Она оттолкнула Трейса, поднялась на ноги и снова попыталась вернуться к обрыву, и он снова поймал ее. Схватив ее за ноги, Трейс привалил ее к земле, пригибаясь от пролетающих пуль, и прижал своим телом.
— Чертова идиотка! Тебе будет лучше, если ты тоже погибнешь? — прорычал он ей в ухо.
Бетани прекрасно видела отца. Он распластался подобно сломанной кукле на скале и смотрел на нее.
— Папа!
Он слабо махнул ей рукой.
— Не останавливайтесь! — крикнул профессор. — Я не смог! — От попытки говорить он закашлялся и прикрыл рот ладонью. Когда он убрал руку, она была в крови. — Бетани! Сохрани заметки. Расскажи всем о… — Его прервал новый спазм кашля, потом он снова посмотрел на нее. — Ты должна оставить меня!
— Нет! Нет, я не покину тебя, папа!
— Иди… иди! — выдохнул он сквозь очередной приступ. Когда он вновь поднял голову, губы его были малиновыми. — Тейлор… Трейс… сделай, что надо сделать, — сказал он дрожащим голосом, — я не могу… Спаси ее!
— Папа! Папа! — истошные вопли доносились из глубины, разрывая ее внутренности; она отчаянно пыталась вывернуться из-под тяжелого тела Трейса. — Пусти! Пусти, чертов Трейс Тейлор! — орала она, не замечая проносящихся мимо пуль и негромких ругательств стреляющих мужчин.
Трейс удерживал ее, крича в самое ухо:
— Он прав. Это единственный путь, Бетани. Он знает это. Ты слышишь, что он говорит?
Она укусила его в руку и, когда он выругался, ударила ногой по голени.
— Если ты бросишь моего отца, — тяжело выдохнула она, когда он вновь подмял ее под себя, — я тебе никогда этого не прощу!
В воздухе просвистел очередной град пуль. Трейс пригнулся. Он знал, что нужно делать, и знал, что она говорит серьезно. Ничего нельзя было поделать. Было достаточно проблем, чтобы вдобавок бороться с Бетани. Сжав бедрами ее бьющееся тело, он приподнялся и посмотрел на нее с затаенной симпатией. Она смотрела на него.
— Извини, принцесса, — тихо проговорил он и обрушил крепко сжатый кулак на ее подбородок.
Искры посыпались из глаз, вертящиеся тени куда-то увлекли ее, прежде чем не стало ничего.
Глава 20
Калифорния, Сан-Диего, июнь 1890
— Синьорита Брэсфилд?
Бетани, отвлекшись от созерцания окружающих Сан-Диего гор, посмотрела на служанку.
— Да?
— К вам посетитель.
— Я не принимаю посетителей.
— Именно это я ему и сказала, но он настаивает. — Девушка помедлила, потом добавила: — Этот джентльмен сильно отличается от остальных, синьорита. Он просил передать вам вот это.
Словно во сне Бетани протянула руку и безо всякого интереса посмотрела на небольшой камешек.
— Я не знаю, что это такое, — после небольшой паузы сказала она, голос ее оставался все таким же безжизненным. — И не хочу никого видеть.
Из-за ведущей на веранду двери послышался голос:
— Ах, вы отстраняете от себя тех, кто беспокоится о вас, дорогая?
Бетани узнала Спенсера Бентворта и внутренне подобралась.
— Я никого не отстраняю намеренно. Это происходит помимо моей воли.
— Все верно, все верно. Со всеми нами происходит то же перед лицом трагедии. — Бентворт вышел на веранду и кивком дал понять горничной, чтобы она оставила их. Та помедлила, но Бетани, вздохнув, кивком отпустила ее. — Отлично! — произнес Бентворт, когда дверь затворилась. — Вы делаете успехи.
— Что это? — Она повертела в руках камень.
— Обломок скалы, — беззаботно ответил он. — Я подумал, что с его помощью будет легче прервать выступление служанки на тему вашего нежелания принимать визитеров. Блестящая идея, если мне будет позволено отзываться подобным образом о самом себе.
— Что вам надо? — Бетани чувствовала бесконечную усталость.
— Совсем немного. Может быть, еще одной возможности. Вы понимаете? — Он бесшумными шагами пересек комнату и уселся, положив ногу на ногу. Бетани покачала головой. — К сожалению, небольшая рана, которую я получил, вынуждает меня давать ноге отдых, — извинился он, по-прежнему изучая ее бледное, безжизненное лицо. — В результате небольшой стычки с мулом я не совсем здоров.
— Мистер Бентворт…
— Ах, ах! Спенсер, вы не забыли?
Бетани через силу улыбнулась.
— Спенсер. Боюсь, я сейчас предпочла бы побыть одна. Может быть, попозже, на этой неделе…
— Дорогая, я прекрасно понимаю, что вы абсолютно выбиты из колеи недавними событиями, и выражаю вам свои соболезнования. Однако мне ненавистна мысль о заточении, на которое обрекает себя такая чудесная молодая девушка. Все несчастья остаются позади, а жизнь продолжается, вы же сами знаете.
В глазах Бетани вспыхнул огонь, чего не случалось с ней за последние шесть месяцев с момента гибели отца. Глубоко в них заблестели фиолетовые искры, слова звучали резко:
— Возможно, будь я такой же пустой, как вы, мне было бы проще! Но это не так. Теперь не будете ли вы любезны освободить от себя мою веранду…
Бентворт даже не пошевелился. Он улыбнулся, его кустистые седые брови взметнулись вверх:
— О, а мне уж показалось, что эти восхитительные вспышки темперамента остались в прошлом. Мне приятно видеть обратное.
Она гневно посмотрела на него. Разве мог он понять хоть что-нибудь? Разве мог он знать, что ей не хотелось ничего чувствовать? Вообще ничего? Чувствовать — значило испытывать боль, а она так устала от нее.
— Вы виделись с мистером Тейлором после случившегося? — поинтересовался Бентворт, и Бетани почудилось, что ее впечатали в стену.
