Элизабет Хэран - Шепот ветра
— Ей пришлось пережить ужасные события, — выступил в защиту Амелии Чарльтон.
— Как только капитан Картрайт рассказал мне обо всем, я это поняла. Она не такая красивая, какой я ее себе представляла, ведь Камилла была красавицей, но я уверена, что если Амелию хорошо одеть и причесать, то она будет выглядеть весьма достойно. Однако нам придется что-то сделать с ее ужасными манерами за столом. Едва ли мы можем отвести ее в отель «Озон» на званый обед.
— Почему нет, мама? — поинтересовался Лэнс.
— Во-первых, она ест больше тебя, — пояснил Чарльтон, все еще находясь под впечатлением от аппетита Сары.
— И рыгает за столом, — добавила Эдна.
Лэнс засмеялся, но мать укоризненно посмотрела на него.
— Не могу представить, чтобы Камилла мирилась с подобным, — заметила Эдна. — У нее были безупречные манеры, и я надеюсь только на то, что, по словам Амелии, он сама не своя и что вскоре все станет на свои места.
Позже на кухне Эдна взяла туфли Амелии и внимательно осмотрела их.
— Думаю, туфли подойдут мне, — обратилась она к Полли, которая мыла посуду. Обувь была очень изящной.
— Наверняка нет, миссис Эшби. Ваша обувь на два размера меньше моей, а мои туфли подходят вашей подопечной.
Эдна сняла свою обувь и вдела одну ногу в туфлю Амелии.
— Она мне в самый раз, — удивилась она. — Странно. Разве намокшая кожа может сесть на два размера?
Глава 4
Мыс Кейп-дю-Куэди
Амелия резко проснулась оттого, что Эван Финнли пнул край ее матраса. В руках он держал лампу.
— Что… случилось? — сонным голосом спросила Амелия, моргая от света. На улице все еще было темно.
— Пора вставать. Работы непочатый край, — хрипло отозвался Эван.
Амелия вздохнула. Она все еще чувствовала ужасную слабость.
— Но еще ведь не утро, — жалобно простонала Амелия.
— Уже пять часов, и тебе надо многое успеть сделать, прежде чем дети встанут.
Амелия не спала в тот день, когда корабль пошел ко дну, и больше часа ушло у нее на то, чтобы прибрать за детьми. Она устала так, как никогда в жизни. Упав на кровать, Амелия сразу же заснула, но чувство усталости не прошло.
— Что, например? Что вообще надо делать в такой ранний час?
— Для начала… нужно собрать дрова для костров.
— Для костров?
— Один для того, чтобы приготовить еду, а другой, чтобы нагреть воду для мытья. Пока огонь будет гореть, ты подоишь корову и приготовишь тесто для хлеба, а потом сваришь овсяную кашу.
Подоить корову. Приготовить тесто. Сварить кашу.
О чем это он?
— Но я никогда раньше не делала ничего подобного, — призналась Амелия.
— Это я уже слышал, но сегодня ты все сделаешь, так что вставай. Сейчас же!
Эван быстро вышел из домика Амелии, оставив ее со слезами на глазах. Если ничего не делать, что он велел, тогда она останется без еды. Эван сам ей об этом сказал, и Амелия знала, что он не шутит.
Когда она пришла в дом, Эван надевал теплую куртку. Утро было прохладным. Амелия замерзла и дрожала в своем разорванном платье, а ее босые ноги посинели от холода. Фермер оглядел ее, но промолчал. Он подошел к своей кровати и опустился на колени. Амелия с интересом наблюдала, как Эван вытащил из-под кровати чемодан, открыл его. Несколько секунд он смотрел внутрь, а затем стал перебирать его содержимое, вытаскивая некоторые вещи и складывая их на пол. Наконец он закрыл чемодан и встал, держа вещи в руке. Эван подошел к Амелии и молча протянул их ей.
Амелия взглянула на предметы женской одежды, которые она держала в руках. Очевидно, они принадлежали его покойной жене. Амелия поняла, что ему наверняка было тяжело отдать эти вещи ей, и она была благодарна Эвану. Она не успела произнести слова благодарности, Эван уже подошел к правой стороне двери, где вдоль стены выстроились несколько пар обуви. Он выбрал те туфли, которые, казалось, были почти новыми. Какое-то время Эван разглядывал их, а затем подошел к Амелии и положил туфли поверх одежды, что была в руках девушки. Амелия посмотрела на туфли. Что-то сентиментальное было в этой паре обуви, в форме, которую они приобрели после носки, в складках кожи. Эти туфли словно были частью личной истории. Амелия подняла глаза, чтобы поблагодарить Эвана, но фермер уже направлялся на улицу.
В доме было холодно, а дети все еще спали в задней комнате. Посмотрев по сторонам, Амелия поборола желание заплакать. В доме не было никаких лишних вещей, ничего, что могло бы сделать его более уютным. Все вокруг было грубым и мрачным. Начиная от грязного пола и заканчивая низкой железной крышей.
Хотя Амелия и чувствовала себя странно, надевая чужие вещи, она с радостью влезла в шерстяной джемпер, который дал ей Эван. В этой стопке оказались и толстые вязаные чулки, что было очень кстати, так как туфли были Амелии велики. Она очень хотела, чтобы Эван развел огонь, но этому желанию Амелии не суждено было сбыться. И как же ей теперь варить овсяную кашу или нагреть воду?
Амелия подошла к двери и выглянула наружу. Она увидела, как Эван рубит дрова у забора.
— Он собирается разжечь огонь, — подумала она с облегчением.
Несколькими минутами позже Эван вернулся с ведром дров, которые сложил в поленницу у очага. Он даже не взглянул на Амелию, тут же развернулся, и снова вышел из дома. Лицо Эвана было суровым, и Амелия побоялась спросить его, почему он не разжег очаг. Она взяла поленья и начала складывать их в очаг. Амелия только собиралась поджечь их, как Эван опять вернулся с очередной партией дров.
— И что это ты делаешь? — рявкнул он.
Амелия выпрямилась, не понимая, что она сделала неправильно на этот раз.
— Я хотела разжечь огонь, — оправдывалась она.
— Так никто не разжигает очаг. Даже если огонь разгорится, на что мало надежды, ты напустишь дыма полный дом.
Эван начал вытаскивать поленья из очага, продолжая ворчать, как неумело она пыталась это сделать. Амелия наблюдала, как он сложил особым образом поленья обратно. Она складывала их параллельно, а Эван сложил их крест-накрест, положив самые тонкие палочки внизу.
— Всегда клади щепки вниз, иначе огонь не разгорится. Огню нужно дышать, только тогда пламя не погаснет. — Эван бросил на Амелию презрительный взгляд, считая ее абсолютной дурой. Когда дрова занялись, фермер направился к двери.
— А где мне взять воду? — спросила Амелия.
— Позади дома есть колодец, — сообщил Эван. Он посмотрел на одежду, висящую у двери черного хода. — Можешь надеть то коричневое пальто, с краю, — добавил он, показывая на него. Пальто было несколько, и все они были разных размеров. Амелия подозревала, что коричневое пальто принадлежало его жене. Ей показалось странным, что он все еще хранит ее вещи. Эван говорил, что его жена умерла почти год назад. Явно он не мог расстаться с ее вещами, и это значило, что он не смирился с ее смертью.
