Мелоди Томас - Пусть будет лунный свет
Поразмыслив, Бриана решила не говорить об этом Александре и решить эту проблему самостоятельно.
Александра, конечно, заслуживала гораздо большего. Мало кто мог сравниться с ее невесткой в истовом повседневном труде, который получал столь малое признание. Она давным-давно заслужила профессиональное признание, что и говорить. Задуманная книга должна принести ей долгожданную удачу. Как, впрочем, и самой Бриане.
Работа над книгой служила оправданием избранного ею рода деятельности, который до последнего времени не приносил ничего, кроме публично высказываемых попреков, особенно с тех пор как она увлеклась организацией бесплатных столовых для бедняков и борьбой за равноправие женщин.
Бриана с самого первого дня своего возвращения в Каир изо всех сил старалась вернуться к полноценной жизни. Начав с утренних прогулок, она вскоре возобновила занятия в Американской миссии. Вновь начала фотографировать. Но теперь все было по-другому. Даже Стивен перестал посягать на те места в ее мыслях, которые частенько были заняты майором Фаллоном.
Дело было вовсе не в том, что в момент отчаянной своей слабости она самозабвенно с ним поцеловалась. Нет, воспоминания о майоре впечатались ей в память подобно фотоснимку с отлично наведенной резкостью. Чуть ли не каждую ночь она, лежа в постели, пыталась вообразить, как его ладони скользят по ее телу, как это было в ту ночь, когда налетел самум. Она испытала тогда смутное предвкушение какой-то неведомой ей, волнующей близости. Бриана знала, что ни работа, ни всевозможные встречи не смогут излечить ее от гнездящегося глубоко внутри томления.
В ее жизни мужчиной, к которому она испытывала любовное влечение, был ее бывший жених. В конце концов, она по-настоящему была в него влюблена. Вот только Стивен как истинный джентльмен не мог изменить своим принципам и сойти с избранной им жизненной стези. Он и помыслить не мог о том, чтобы «лишить ее чести».
Майор Фаллон, однако, подобными сомнениями не мучился и явно был не прочь посягнуть на ее целомудрие. Быть может, она дала ему повод считать ее безнравственной, когда поцеловала его. Настоящая леди такого себе не позволяет. Но Бриане на это наплевать. Ей не нужен джентльмен. Ей нужен настоящий мужчина.
Ее вывел из размышлений Абдул.
– Госпожа, не желаете кофе? – спросил он, склонившись в почтительном поклоне. – Ваш любимый.
Кофе этот действительно был особенным. Мелко помолотые зерна заваривались не горячей водой, а кипящим молоком. Девушка называла этот напиток кофейным молоком. Удивительный на вкус, согревающий в прохладное каирское утро.
– Вас что-то совсем не видно, госпожа, – заметил Абдул. – Каждое утро уходите из дома чуть ли не на рассвете.
Слуга внес на широком подносе завтрак для одной персоны.
– Разве брат не позавтракает со мной?
– Господин Донелли уехал с час назад. Ее светлость все еще почивают. Не желаете составить ей компанию?
– Как она себя чувствует?
– Ее светлость нелегко переносит свое положение, – грустно покачал головой Абдул.
– А брат? Он за нее переживает?
– Мужчины этого не понимают. Им не хватает терпения.
Бриана рассмеялась и про себя порадовалась, что находится на другой половине особняка. Она скорее согласится съесть стакан, чем заведет ребенка. При одной мысли об этом ее передернуло.
– Ладно, пусть она поспит, Абдул. После полудня мне нужно будет поработать. А сейчас уже одиннадцатый час.
Абдул жестом приказал слуге поставить поднос с завтраком на стол.
– Я велел приготовить ваше любимое блюдо. Яйца по-бенедиктински. Так, кажется, оно называется?
– Правда? – заулыбалась Бриана. – Хочешь, чтобы я стала толстушкой?
– Вы быстро идете на поправку, – серьезно ответил Абдул и занял свое место у дальнего конца стола.
Бриана с удовольствием пригубила горячий кофе. Двери столовой были широко распахнуты в сад, и девушка залюбовалась цветущими деревьями и клумбами. Налетевший ветерок наполнил столовую нежным ароматом цветов, и от него слегка зашевелились разложенные на столе фотографии.
– Абдул, – обратилась к слуге Бриана, – брат не говорил, на какое время назначено слушание дела в консульстве?
– На вашем месте я попытался бы увидеться с майором Фаллоном на следующей неделе на пикнике, госпожа.
Бриана со стуком поставила чашку на блюдце.
– Это так заметно?
– Да, госпожа.
Абдул, заложив руки за спину, с невозмутимым видом стоял в проеме двери. Бриана нервно смяла салфетку.
– Ты наверняка знаешь, – чуть поколебавшись, сказала она. – Здесь часто слушаются такие дела?
– Для майора Фаллона это не первое дело, если именно это вам интересно знать. За последние три года уже четвертое.
– Четвертое? Его здесь очень не любят?
– Я бы сказал, недолюбливают. Особенно некоторые. В столовую вошел слуга:
– Госпожа, к вам господин с визитом.
Слуга с поклоном передал Бриане серебряный поднос, на котором лежала визитная карточка. Девушка взяла ее и прочла вслух:
– Чарлз Кросс.
Этот невысокий золотоволосый Адонис работал по заданию Александры в музеях. Бриана нередко виделась с ним, но в доме ее брата он был редким гостем. Мужчины не горели желанием захаживать в мраморный особняк Донелли. Кристофер обладал редким умением в мгновение ока отваживать самых настойчивых поклонников жены.
– Он, должно быть, пришел навестить леди Александру.
Мистер Кросс уже стоял на пороге столовой.
– Мисс Донелли. – Он поклонился с просветлевшим лицом. – Простите великодушно мое вторжение в такую рань.
– У меня нет намерения выпроводить вас вон. – Бриана поднялась навстречу визитеру. – Но боюсь, ее светлость не в том состоянии, чтобы принимать посетителей. Цветы я ей могу передать. Вы по поводу музея?
– Я пришел с визитом к вам, мисс Донелли. – Он смущенно перевел взгляд на столик у двери, где стояли две вазы с крупными розами. – Эти цветы для вас.
– О! – тепло улыбнулась Бриана. – Спасибо! Замечательный букет.
Чарлз Кросс был одним из тех бесцветных английских джентльменов, которым она искренне симпатизировала. Из принципа. Он не отличался невежественной гордыней британского провинциала. Носил очки и вел себя с педантичной настойчивостью человека, сделавшего аккуратность и уступчивость своими добродетелями. Она недоумевала, почему из всех женщин в Каире он свои симпатии отдал именно ей. Ни аккуратностью, ни уступчивостью она похвастаться не могла.
Возможно, она подружилась с ним потому, что он напоминал ей Стивена. Кроме того, у нее вообще была слабость к изгоям. К тому же она не раз замечала, как он, возвращаясь из очередного музея домой, по дороге подкармливал бродячих кошек. За одно это его нельзя было не полюбить.
