Барбара Мецгер - Крылья любви
– Она очень редко испытывала желание близости со мной. – Ардет не мог вспомнить даже цвет ее глаз, помнил только, что они у нее вечно были красными от слез. – Вы, наверное, хотели узнать, изменял ли я ей с другими женщинами. Сказать по правде, я не был для нее заботливым и верным мужем во время нашего очень недолгого брака.
– Что стало с ней?
Ардет не имел об этом ни малейшего представления, но ответил просто:
– Она умерла. – Он вернулся к окну и переменил тему разговора. – Позволю себе спросить, нравилось ли вам заниматься любовью с вашим Элгином?
– Помилуйте, это совсем не подходящая тема для обсуждения.
– А мои грехи?
Он был прав. Джини задолжала ему честный ответ и откровенное объяснение.
– Элгин любил меня не больше, чем я его. Я начала привыкать к нашему браку. Он – нет. – Джини не видела смысла особо углубляться в свое прошлое. Ее сейчас занимало будущее, и прежде всего эта ночь. – Вы сказали, что женщина должна полюбить, прежде чем… осуществить брачные отношения.
Ардет снова подошел к креслу у камина, в котором сидела Джини, и посмотрел на нее сверху вниз.
– Это не совсем то, что я сказал. Кажется ли вам – хотя бы в какой-то мере, что вы испытываете ко мне любовное чувство?
Джини не знала, что ответить. Немыслимо сообщить человеку, за которым она замужем меньше суток, что он то и дело ставит ее в тупик, мало того, ошеломляет, и что от этого у нее порой леденеет кровь! Вместо этого она сказала:
– Я не это имела в виду. Я просто хотела понять, удовлетворяет ли вашему условию взаимное влечение.
Он опустился на колени возле кресла и взял руку Джини в свою.
– Вы говорите о том, что испытываете ко мне бурную, неистовую страсть?
Джини вырвала у него свою руку с громким возгласом:
– Нет!
– Проклятие.
Он не казался разгневанным или разочарованным, и Джини позволила любопытству взять над собой верх.
– Боже правый, неужели леди испытывают бурную, неистовую страсть?
– Испытывают в объятиях хорошего любовника. Это именуется вожделением, и это одна из основных и наиболее распространенных эмоций смертных людей.
– Простите, что ввела вас в заблуждение…
Он рассмеялся:
– Я просто поддразнивал вас. Неужели вы считаете, что я верю, будто вы жаждете разделить со мной ложе, если вы от моего прикосновения шарахаетесь, словно пугливый жеребенок? Впрочем, я полагаю, что не отвергнул бы вас, если бы вы, обуреваемая страстью, умоляли меня о близости. Ведь я всего лишь человек, в конце концов.
Он снова усмехнулся, но Джини не была склонна к юмору в эту минуту.
– Я тоже давала обеты, – заговорила она, – понимая, что интимные отношения составляют неотъемлемую составляющую брака. Я намерена соблюдать свое слово также твердо, как вы свое.
– Без любви и влечения? Я не стал бы просить вас об этом. О чем я прошу вас, так это о помощи, но помощи не из чувства долга, послушания или добродетели.
– Но ведь вы граф, влиятельный человек. Чем я могла бы вам помочь?
– Вы можете помочь мне тратить деньги, например. Указать правильный путь для этого. – Он уселся во второе из двух кресел в комнате, которое стояло у письменного стола, заваленного его деловыми бумагами. – Видите, сколько всего предстоит уладить? Так давайте, леди Ардет, расслабьтесь, и потолкуем о том, что требуется. Ведь вы гораздо больше, чем я, знаете о школах и приютах для найденышей.
Несмотря на свои прежние, вполне искренние намерения, Джини почувствовала облегчение от того, что ее освободили от супружеских обязанностей, хотя Ардет был намного красивее Элгина. Ее, сказать по правде, влекло к нему, завораживало внешнее изящество в сочетании со скрытой силой. Она невольно подумала еще и о том, что спрятано от постороннего взгляда его одеждой, и о том, распространяются ли изысканные манеры графа на его поведение в постели, на большой кровати, которая занимала немалое место в номере. С нарочитой серьезностью принялась она читать документы, которые вручил ей граф. И вынуждена была признаться себе, что она в восторге от того, что может быть его советчицей в благотворительных и финансовых делах. Элгин ограничивался лишь тем, что иногда показывал ей какие-нибудь счета, и к тому же он все деньги до последнего пенса тратил только на себя.
После целого часа разговоров и принятия решений Джини ощущала себя кем-то вроде партнера, скорее даже не женой, а помощницей, достойной внести свой вклад в улучшение их совместной жизни. Возможно, ее муж настолько же сумасшедший, насколько филантроп, но Джини не могла припомнить, чтобы она хоть когда-то чувствовала себя такой удовлетворенной, такой нужной своим участием в важном деле.
– Это самый лучший способ провести первую брачную ночь, – заявила она, но тут же хлопнула себя ладонью по губам, сообразив, что сказала.
Но Ардет только рассмеялся и взял у нее лист бумаги с записями, сделанными ее рукой.
– Какой же я глупец, что почти забыл об этом. Ведь и в самом деле это наша первая брачная ночь, во время которой я должен был думать о своей очаровательной новобрачной, а не о сухих цифрах.
– Мне, наверное, пора идти. Если мы должны отплыть рано утром…
– Корабль поднимет паруса, когда мы будем готовы, не ранее того. Но погодите, я ведь хотел бы узнать, чего вы хотите для себя лично, поскольку уже знаю, какую часть моего состояния могу истратить на благотворительность.
Джини теперь уже представляла себе, насколько велико его состояние, и поняла, что он снова ее поддразнивает. За всю свою жизнь она не могла бы потратить даже десятую его часть.
– Что вам больше всего нравится? Драгоценности? Произведения искусства? Оранжереи, полные экзотических цветов? Скажите мне.
– Мне нравится идея превратить работные дома в учебные мастерские, где бедные люди могли бы обучаться какому-нибудь ремеслу по их выбору.
– Нет, я имел в виду, задавая свой вопрос, ваше желание получить что-то нужное и приятное вам самой, кроме, разумеется, нового гардероба, который обновить необходимо соответственно временам года и неизбежным переменам в вашей наружности. У нас теперь два дома… или, кажется, даже три? Полагаю, они битком набиты ценными предметами, и в каждом есть сейф, полный семейных драгоценностей. На что еще вы хотели бы потратить деньги теперь, когда у вас есть такая возможность? Ведь я подарил вам всего лишь простое золотое кольцо.
Джини намеревалась подарить ему свое тело.
– Я ничего не подарила вам, – сказала она.
– Само собой, подарили. Вы научили меня смеяться. Теперь ваш черед. Говорите.
Джини задумалась. Еще недавно она всего лишь хотела, чтобы ее вдовье содержание поступало регулярно, чтобы мясник не отказывал ей в кредите. Новая лента, которая освежила бы старое платье, была для нее редкой роскошью. Теперь она могла получить что угодно – все, что можно купить за деньги.
