Элис Дункан - Мой милый плут
– Не говорите глупостей, Чарли Уайлд, – произнесли губы Одри, от которых Чарли не мог оторвать глаз.
Нет, он и впрямь еще не встречал таких девушек. Доверчивых, наивных и… таких соблазнительных. Никогда не встречал, хотя и немало повидал женщин на своем веку.
К тому же у него так давно не было женщины.
Одри отжала намоченную в теплой воде тряпочку и принялась осторожно обтирать руку Чарли.
Он повернул голову и уставился в окно, за которым расстилалась ровная, как тарелка, пустыня. Да что и говорить, унылое местечко выбрали для своей фермы леди Хьюлетт.
Сюда, на веранду, Одри привела его прямо после завтрака, который был подан им с Лестером в столовой. На этом настояли они обе – и Одри, и тетушка Айви. За стол вместе с ними хозяйки не сели – сказали, что уже позавтракали на кухне. О том, чтобы гости завтракали тоже на кухне, они и слышать не пожелали. Разве можно кормить таких гостей на кухне?
Знали бы они, что за джентльмены поселились в их доме!
Одри нахмурила брови, сосредоточенно обрабатывая раненую руку Чарли. Она так увлеклась, что не заметила, как начала напевать “Голубой флаг”. Чарли только вздохнул.
Где-то в глубине дома находились Лестер и Айви. Бедняга Лестер! Каково же ему, такому стеснительному, выдерживать женское общество?
– Посмотрим, посмотрим, – бормотала себе под нос Одри, изучая рану Чарли.
Сегодня на ней было простенькое полотняное платье, застегнутое спереди на пуговки. Она выглядела в нем просто прелестно, особенно если учесть то обстоятельство, что утро выдалось жарким и Одри расстегнула несколько верхних пуговок. Заметив это, Чарли невольно подумал о том, что в его родной Джорджии ни одна девушка не позволила бы себе подобной вольности, а значит, у него не было бы возможности осторожным взглядом оценить скрывающиеся под платьем прелести.
Когда Одри склонялась над его раной, Чарли невольно опускал глаза и жадно рассматривал тугие, мягко перекатывающиеся окружности грудей Одри. Та либо делала вид, что не замечает его взглядов, то ли, по своей наивности, и впрямь ничего не понимала.
Чарли терялся в догадках. Если она выставила грудь напоказ – может, это недвусмысленное предложение? Интересно, неужели ей в самом деле не приходит в голову мысль о том, что Фермин Смолл может оказаться прав и она принимает в своем доме не “воспитанных джентльменов с юга”, как выражается ее тетушка Айви, а обыкновенных бродяг, воров и обманщиков?
А ведь это и в самом деле так.
Проклятие!
Чарли сделал над собой усилие и отвел взгляд в сторону.
– Ну что же, Чарли, все прекрасно. Рана заживает неплохо. Очень скоро вы снова будете здоровы как бык.
Одри лучезарно улыбнулась ему, и Чарли, в который уже раз за эти дни, почувствовал угрызения совести. Ведь что ни говори, а он не был настолько бессердечным человеком, чтобы не испытывать их. Ему было мучительно больно от того, что он собирался воспользоваться доверчивостью этой прелестной девушки, наивной и чистой, словно младенец.
Он невольно нахмурился, и Одри, заметив это, поспешила спросить:
– Что случилось, Чарли? Я сделала вам больно?
– Нет, вовсе нет, – покачал он в ответ головой. Честное слово, лучше боль в руке, чем боль душевная! “Ничего-то она не подозревает, – продолжал думать Чарли. – Ни того, кто я есть на самом деле, ни того, какое впечатление она производит на меня”.
Он опустил глаза к полу и тут же наткнулся взглядо – м на босые ноги Одри, выглядывающие из-под подола платья.
– Ну и слава богу, что я не потревожила вашу рану, – журчал тем временем, как ручеек, голос Одри. – А теперь посидите еще минутку, пока я схожу за мазью.
Одри круто развернулась. Легкое платье взметнулось вверх, мелькнули ее загорелые голые ноги.
Чарли проводил девушку влюбленным взглядом. Когда же за Одри закрылась дверь, он и на дверь продолжал смотреть все тем же взглядом.
Наверное, это нечестно – подсматривать, но у Чарли просто не было сил отвести глаза от прелестей мисс Одри. Он уже и во сне начал видеть их – каждую ночь, да так явственно, что просыпался, чувствуя, что начинает сходить с ума от страсти.
Черт! Найти бы поскорее эти проклятые камешки и прочь отсюда, пока не поздно!
– А вот и я, Чарли! – возвестила Одри, возвращаясь на веранду с банкой мази в руке. Она откинула тыльной стороной ладони непослушную прядь волос со лба и защебетала: – Уф-ф! Сегодня, похоже, будет жаркий денек! Такое здесь часто бывает по весне. Несколько дней стоит адская жара, а потом ни с того ни с сего может и снег снова выпасть. Не верите?
Чарли что-то неразборчиво промычал в ответ.
– Правда, сегодня, я думаю, снега не будет, – продолжила Одри и звонко рассмеялась, по заслугам оценив собственную шутку. Ее смех серебряными колокольчиками рассыпался в прозрачном апрельском воздухе.
Закончив смеяться, Одри расстегнула еще одну пуговку на платье.
Черт побери! Еще немного, и она разденется перед ним догола!
Одри продолжала пританцовывать возле стула, к которому прилип Чарли, чувствуя, как его плоть начинает бунтовать и рваться наружу, оттопыривая туго облегающие брюки.
От смущения Чарли готов был провалиться сквозь землю.
– Начнем, – сказала Одри и принялась наносить мазь на рану.
– Вы сами делали эту мазь, мэм? – поинтересовался Чарли, чтобы отвлечься от похотливых мыслей.
– Что? А, да, конечно, сама. У нас в городе есть, правда, доктор, но он почти всегда занят – лечит лошадей и коров.
Лечит коров? Чарли показалось, что он ослышался. Он хотел было переспросить, но Одри опередила его:
– Пожалуй, после него я в здешних краях самая умелая целительница. Сама не знаю, почему так получилось. Тетушка Айви утверждает, что у меня просто дар божий и легкая рука.
И Одри улыбнулась, явно обрадованная тем, что ей тоже есть чем гордиться.
Она была горда своими способностями, и Чарли разделял ее гордость. Пожалуй, даже сам док Риверз в его родном Америка-Сити не вылечил бы его руку лучше, чем это сделала она.
Все-таки Одри – прелесть. Маленькая щебетунья, легкая как ветерок и светлая, словно звездочка на небе. И все-то на свете умеет она – и ферму на себе тянет, и свою глухую тетушку, и раны лечит – и при этом никогда не теряет бодрости духа и остается неизменно веселой и улыбчивой.
“А я, мерзавец, собираюсь стащить у нее драгоценные камни”, – мрачно подумал Чарли, и от этой мысли у него сжалось сердце.
Одри стояла теперь вплотную к нему, и прямо перед его носом колыхалась ее обнаженная грудь. Он попытался повести себя как джентльмен, за которого, собственно, и принимала его Одри, и… не смог. Ну не мог он отвести глаз от ее груди, не мог, и все тут! Восхитительные полушария упруго покачивались перед его очами в такт движениям Одри. Чарли чувствовал их пленительную тяжесть, ощущал запах чистой, нагретой солнцем плоти.
