Виктория Холт - Мелисандра
– А мне нравится, – застенчиво прошептала Каролина.
Они были заранее готовы к тому, что понравятся друг другу. Все были довольны. Все, кроме Уэнны. Каролина втайне считала, что та бы только радовалась, невзлюби она Фермора, тогда бы Уэнна могла утешать свою любимицу.
Они вернулись в дом. Каролина считала не совсем приличным слишком долго оставаться с Фермором наедине. За обедом они сидели рядом, а после долго разговаривали. И вечером она с трудом заставила себя уснуть, все думала о нем, но по-прежнему, словно свежая рана, ее мучило воспоминание о том, как ее жених целовал служанку.
Тщетно Каролина пыталась уверить себя, что ей нечего бояться. Их судьбу устроили родители – это был во всех отношениях прекрасный союз. Конечно, любовные союзы заключаются и без разрешения родителей. Но ведь их брак одобрили обе семьи. И Каролина чувствовала, что не перенесла бы, сложись все по-другому.
Все случилось так неожиданно. Будто гром с ясного неба. Наступил день бала, и все веселились от души. Все были счастливы. Каролина была ослепительна в своем белом атласе, и Фермор сказал, что она похожа на ангела или на прекрасную фею. Они кружились в танце, а все соседи и друзья любовались ими и осушали в их честь бокал за бокалом. Шампанское лилось рекой. Обручение состоялось, и как свидетельство этого на пальце Каролины сверкало обручальное кольцо.
У огромных окон столпились сгорающие от любопытства крестьяне. Кое-кто из них, не удержавшись, подобрался почти вплотную, так что Микеру, дворецкому, пришлось оттеснить их назад.
Ночь была душная. Потом никак не удавалось вспомнить, кто же предложил выйти на воздух и продолжить веселье на лужайке перед домом. Впрочем, почему бы и нет? Светила луна, и вся эта затея выглядела невероятно романтичной. Молодые люди кинулись к родителям за разрешением. Старшие по привычке стали возражать, хотя в голосе их слышалась некоторая неуверенность, предполагавшая, что согласие вскоре будет получено. В конце концов, так и вышло, и родители отправились на веранду полюбоваться, как веселится молодежь.
Дневная жара понемногу спадала, и леди Тревеннинг, всегда чувствительная к холоду, заметила это одной из первых. Она огляделась по сторонам, собираясь отдать кому-нибудь из слуг распоряжение, чтобы ей принесли шаль. За ее спиной стоял сэр Чарльз.
– В чем дело, Мод? – спросил он.
Она зябко поправила накинутый на плечи тонкий как паутинка кружевной шарф:
– Немного прохладно. Я бы с удовольствием набросила шаль.
– Сейчас принесу, – отозвался он.
Сэр Чарльз поднялся на крыльцо. Там сидела парочка – совсем еще юная девушка и возле нее молодой человек. Она была так миниатюрна, что казалась ребенком, а черное платье делало ее еще меньше. Девушка подняла к нему лицо, и он заметил, как блеснули ее изумрудные глаза, когда она улыбнулась.
Конечно, между ними не было ни малейшего сходства. Он сразу узнал ее – Джейн Коллинз, дочь его старинного друга Джеймса, но на мгновение его сердце застучало как бешеное. Ему вспомнилось письмо, которое лежало у него в кармане, и он немедленно забыл о том, куда и зачем направлялся. Мод и шаль вылетели у него из головы. Вместо этого он укрылся в тишине библиотеки и, вынув из кармана листок, внимательно перечитал письмо еще раз. Оно было от матери настоятельницы монастыря Пресвятой Девы Марии. Она тревожилась о Мелисанде. Девочке было уже почти пятнадцать, и монахини выучили ее всему, что знали сами. Она, как писала настоятельница, обладала блестящим умом, но была несколько легкомысленна. Матушка не раз подолгу беседовала и с самой девочкой, и с монахинями, которые ее обучали, и они пришли к выводу, что пребывание Мелисанды в монастыре более нежелательно. К тому же девочка уже не раз причиняла им беспокойство, когда без спросу убегала из монастыря. Ей нравилось заглядывать в местный трактир и подолгу беседовать с приезжими. Это было, по меньшей мере, необычно и вызывало недовольство настоятельницы. Не будет ли мсье так любезен поставить их в известность о своих дальнейших намерениях? Чувствовалось, что настоятельница будет рада, если Мелисанда уедет из монастыря, несмотря на то, что им будет недоставать и ее, и денег, которые регулярно поступали на содержание девушки. Мелисанде необходимо подыскать какое-нибудь место. Полученного ею образования будет вполне достаточно, чтобы устроиться гувернанткой. К тому же она прелестно шила, если, конечно, старалась. Настоятельница просила принять ее искренние поздравления. Внизу стояла подпись: Жанна Д'Айл Горонкур.
С тех пор как это письмо попало к нему в руки, он не переставая думал о Мелисанде.
Сэр Чарльз никак не мог найти решения. Может быть, спросить совета у Фенеллы? Однажды она уже помогла ему, и ее совет оказался хорош. С годами она стала мудрее, и сэр Чарльз ни минуты не сомневался, что она будет рада ему помочь.
Пока он ломал себе голову, дверь приоткрылась и вошла Уэнна. Она с некоторым удивлением оглядела его, и глаза ее сузились, остановившись на письме, зажатом в его руке.
– Ах да, Уэнна, – спохватился он. – Ее милость просила принести шаль.
Она подошла к столу, и он вдруг заметил, что она по-прежнему не сводит глаз с письма. Неприятное подозрение охватило его. Сэр Чарльз сунул письмо в стол и немедленно пожалел об этом. Опустив глаза, он раздраженно буркнул:
– Становится холодно.
– Я схожу за шалью… сейчас же, – сказала Уэнна.
Когда Уэнна появилась в саду, Мод пробормотала:
– А мне показалось, он забыл. Прошло уже столько времени…
– Мужчины! – с возмущением фыркнула Уэнна. – Думают только о себе! Господи, да вы промерзли до костей! Пойдемте-ка домой, я принесу вам выпить что-нибудь горячее.
– Что ты, Уэнна, а гости? Ты забываешь, что я уже не маленькая! Ведь я хозяйка дома!
– Вы простудитесь насмерть, – предрекла Уэнна, как делала это уже неоднократно. Только на сей раз ее мрачное пророчество оказалось правдой.
На следующее утро хозяйка горела в жару. Через два дня ее не стало.
В гостинице Лефевра поднялась суматоха.
– Да ведь это же мсье собственной персоной! – воскликнула мадам. – Ах, мсье, сколько же времени прошло с тех пор, как мы видели вас в последний раз?! Входите смелее! Ваша комната будет готова через минуту. Выпьете стакан вина? А я пока приготовлю что-нибудь повкуснее. Рагу… и немного свежей камбалы с хрустящей корочкой? Или ростбиф, как любят у вас на родине?
– Благодарю вас, – кивнул он.
– Надеюсь, вам будет у нас хорошо.
– Я пока не знаю, надолго ли здесь задержусь.
Но мадам уже выбежала из комнаты, на ходу окликая слуг, которые тащили кто грелку, кто горячую воду в комнату гостя, на тот случай, если ему будет угодно принять ванну.
