Николай Бахрошин - Ромео и Джульетта. Величайшая история любви
Пожалуй, переусердствовал. Глянув на его гримасу, рыцарь слегка вздрогнул и чуть заметно отпрянул.
Николо незаметно вздохнул и сложил руки на животе, готовясь к худшему.
Но Парис вел себя как-то странно. Ничуть не торопился брать его, старого несчастного Капулетти, за глотку. Больше того, если бы скала умела в смущении ежиться, Николо мог бы поклясться, что рыцарь смущен. Вместо того, чтобы прямо спросить о флоринах, тот вдруг завел разговор о его дочери Джульетте. Мол, красота и грация сей прекрасной дамы славятся в Вероне и окрестностях города, а слухами о ее кротости и добродетельности полнится земля. Он, рыцарь Парис, надеется, что здоровье уважаемой дамы Джульетты полностью удовлетворительное…
В это время слуги принесли вино и медовое печенье семи сортов. Рыцарь с видимым облегчением замолк и осушил полный кубок.
— Такой вместительный кубок — и словно за ворот вылил! — восхитился Николо с оттенком горечи. Конечно, когда жизнь обещает сотню флоринов, чего бы не выпить…
Он тоже отхлебнул добрую треть от своего кубка. В голове слегка зашумело.
Чувствуя, как от живота по членам растекается легкость, Николо подтвердил, что здоровье у дочки — удовлетворительней не бывает. С утра Джульетта порхала как птичка божья и абсолютно ни на что не жаловалась. Вряд ли с ней за короткий срок случилось не хорошее, разве что за завтраком съела что-нибудь несвежее. Впрочем, можно вызвать ее старую Кормилицу и допросить с пристрастием. Эта почтенная матрона лишь к вечеру напивается так, что язык наглухо застревает у нее между зубами, а сейчас, в полдень, еще должна пребывать в уме, рассудке и рассудительности…
Он поперхнулся, сообразив, что зря начал про Кормилицу. После утреннего происшествия на площади — тем более зря! Рыцарь теперь точно решит, что семье Капулетти служат только болваны и пьяницы. Это, конечно, так, все слуги, как на подбор, лентяи, болваны и пьяницы, но хвастать тут нечем. Легкость вина, все-таки, коварная штука…
— Добрая, старая Кормилица … — продолжил, откашлявшись. — Я, признаюсь, испытываю определенную слабость к слугам, что давно и честно служат нашей семье. Понимаю, что балую их, но ничего не могу с собой поделать…
В этот момент, как нарочно, с заднего двора донеслись вопли Грегорио и Самсона, которых, видимо, как раз начали пороть. Особенно старался более трусоватый Грегорио, который не только орал дурным голосом, но еще и злостно подвизгивал.
Их крики на два голоса слились в настоящий кошачий концерт, резавший слух.
— Охотно верю, мой добрый хозяин, — рыцарь позволил себе слегка улыбнуться. Совсем чуть-чуть.
— Думаю, Кормилица от нас ничего не скроет, — немного растерянно повторился Николо.
— Я даже не сомневаюсь, — подтвердил рыцарь. — Не надо Кормилицу.
— Не надо? Как будет угодно рыцарю…
Поспешив продолжить разговор, Николо, демонстрируя гордость отца, подтвердил, что дочурку Бог красотой не обидел, это — да. А что до кротости и добродетельности — как может быть иначе, если она воспитывалась в семье Капулетти? Чуть было не добавил — известных в народе честностью. Но вдруг вспомнил, как толпа кричала на площади: «Бей кровососов-Капулетти!» и помрачнел.
Скрывая замешательство, снова разлил вино.
Они выпили. Помолчали.
Разговор пока не коснулся сотни флоринов, и Николо понял, что нужно набраться терпения.
— Вашей дочери, уважаемый Капулетти, ведь четырнадцать? — вдруг спросил Парис.
— Было. То есть, прошу меня извинить, не было…
— Как это?
— Ну, четырнадцать ей почти исполнилось.
— А сейчас сколько? — насторожился рыцарь.
— Тринадцать, — пояснил Николо. — Четырнадцать исполнится скоро, как раз на Петров день.
— Пятнадцатый, значит, пойдет, — обнаружил рыцарь свою склонность к точному счету. — И вы, уважаемый отец… — продолжил он с видимым усилием, — вы наверняка раздумываете о достойном женихе. Забота отца — устроить счастье своей единственной дочери…
— Мала еще.
— Не говорите, уважаемый Капулетти, не говорите… И помоложе выходят замуж и живут счастливо. На мой взгляд, прекрасная Джульетта вполне созрела для достойного, приличного брака.
— Она-то может и созрела, — вздохнул Николо, — только для брака нужен еще кое-кто…
— Кто? — удивился рыцарь.
— Жених! Брак без жениха, это, знаете, как-то…
— Так, есть! — оживился Парис — Жених-то есть, достойный мой Капулетти! Все дело как раз в том, что жених есть!
— Кто?! — опешил в свою очередь Николо.
— Он!..
— Имя? — мгновенно посуровел Капулетти.
— Ну, то есть, я! — пояснил рыцарь. — Именно я, уважаемый господин Капулетти, пришел к вам засвидетельствовать свое почтение и просить руки вашей дочери Джульетты!
— Только руки?! — с облегчением выдохнул Николо, в голове у которого все еще крутилась та злосчастная сотня флоринов.
— Простите… Не понял…
— Ах, да! Неважно! Извините, уважаемый Парис, это я о другом… Значит, вы просите руки моей дочери? У меня?
— Ну, да.
— И хотите на ней жениться?
— Разумеется! — с недоуменной запинкой подтвердил рыцарь. Подумал и на всякий случай добавил: — Мечтаю взять ее себе в жены согласно наших христианским обычаям.
— А я что?.. То есть, простите, она-то, она что? Джульетта согласна ли?
Предложение Париса все-таки застало его врасплох. А тут еще выпитое шумит в голове, перемешивая мысли и чувства.
Он снова разлил, стараясь не слишком трястись руками от скрытого возбуждения.
Они выпили.
— Согласие девушки — это дело ее родителей, — рассудительно ответил рыцарь, даже не задохнувшись после полного кубка. — Кто же спрашивает согласия девушки, когда есть почтенный отец и добродетельная мать, госпожа Капулетти?
— Ну, на добродетель матери, госпожи Капулетти, я бы не слишком стал полагаться, — в сердцах вырвалось у Николы.
— Простите?..
— Нет, ничего, это я о своем…
— Так вы согласны, уважаемый Капулетти?
— Я-то?..
— Да, именно вы! — терпеливо подтвердил рыцарь и задумчиво взялся за кубок.
Капулетти поспешил разлить.
Они выпили.
В голове у Николо слегка прояснилось. Точнее, он взял себя в руки. Сказывался опыт, когда после шумного, веселого пира с деловыми партнерами нужно было мгновенно сосредоточиться и принять важное решение.
— Я понимаю, уважаемый Капулетти, что мое предложение застало вас слегка врасплох. Что, наверное, нужно было повести дело иначе. Действовать, как это принято, через посредников, с предварительным выяснением намерений, — вдруг пустился рыцарь в запоздалые объяснения. — Но, посудите сами… К примеру, вы одолжили кому-нибудь сотню флоринов. — Хозяин вздрогнул и испуганно заморгал. — Так вы, любезный Капулетти, наверняка предпочтете получить их сами, чтоб не подвергать честность посредников искушению. Так почему же я должен доверить такое важное дело, как выбор жены и подруги жизни, чьему-то сомнительному посредничеству?
