Ирена Гарда - Кассандра. Пророческая бездна
Как-то раз, чтобы занять руки, она подошла к старому ткацкому станку, давно пылившемуся в геникее, и провела по нему рукой. Вдруг на нее лавиной нахлынули детские воспоминания, когда ее чуть ли не силой заставляли заниматься ткачеством, а она от злости рвала нитки и ломала челноки. Теперь же ей страстно захотелось снова встать к станку и почувствовать себя беззаботной девчонкой. Служанки были тотчас посланы за пряжей, и вскоре она уже углубилась в работу, перебирая нити ловкими пальцами. За этим занятием ее и застала Гекуба, изумленно всплеснувшая руками.
– Не может быть! Моя дикарка взялась за ум! Не знаю просто, какой богине принести благодарственную жертву!
Размягченная воспоминаниями, девушка потянулась к матери, но та так и не научилась ласкать своих детей. Рожать – да, а ласкать – нет. Чтобы прекратить неловкую для нее сцену, она быстро поцеловала Кассандру в лоб и проговорила:
– Тебя зовет отец. Не заставляй его ждать!
Испуганная странным приказом, Кассандра, бросив работу, помчалась в родительскую часть дома, тщетно пытаясь припомнить, чего неприличного совершила за последнее время.
Едва девушка вошла в жарко натопленную комнату, как Приам поманил ее пальцем и торжественно произнес, сурово сдвинув брови, чтобы заранее пресечь возможные возражения:
– Дочь моя Кассандра! Сегодня ко мне приходил один из наших союзников кабезиец Офрионей. Он попросил твоей руки, и я ответил согласием. К сожалению, он беден и не может принести приличные случаю дары, но я закрыл на это глаза, тем более что он обещал в качестве свадебного подарка изгнать ахейцев из Троады. В сложившихся обстоятельствах этот дар лучше всяких треножников, котлов, кратеров и золотых украшений. Но я сказал, что отдам тебя ему только после разгрома ахейцев, и вам придется немного подождать.
При последних словах отца с вспыхнувшего от радости лица Кассандры сошли все краски.
– Ты не рада, доченька? – мягко спросила Гекуба, с удивлением следя за происходившими на глазах метаморфозами.
– Конечно, рада… – с трудом выдавила из себя Кассандра, опустив глаза, чтобы родители не увидели там отчаяния. – Я благодарю тебя, отец, и тебя, мама, за заботу о моем будущем.
– Что-то не слышу радости в голосе, – недовольно пробурчал Приам. – Чего тебе не хватает, чтобы хоть раз в год улыбнуться? Тебе не нравится жених?
– Нравится, – солгала примерная дочь, хотя минуту назад не знала о его существовании.
– Так в чем же дело, разрази тебя гром!
Кассандра сжалась, от предчувствия очередной вспышки отцовского гнева, но все же тихо, но твердо проговорила, сдерживая готовое прорваться отчаяние:
– Вы же знаете, что Троя падет, так что эта свадьба никогда не состоится.
– Великие боги! – У Приама перекосилось от злости лицо. – Долго я еще буду слушать этот бред?! Ты что, не понимаешь, что своими разговорами поселяешь сомнение в души защитников города? Да если бы кто-нибудь из троянцев заявил мне подобные вещи, я бы приказал казнить его на агоре в назидание другим трусам. И если я еще раз услышу от тебя что-нибудь в том же духе, то отправлю на Иду пасти коз. А теперь вон отсюда! Видеть не желаю тебя, неблагодарная девица!
Залившись слезами, Кассандра бросилась вон из царских покоев и, прибежав к себе в спальню, долго рыдала, уткнувшись лицом в подушку. А когда слезы иссякли, и она наконец задремала, то увидела во сне залитую солнцем и кровью Троянскую равнину, тысячи сражающихся людей, и своего жениха Офрионея, распростертого у ног ахейца, тащившего его, точно тушу барана с поля боя.
Но страшная ночь закончилась, и Кассандра проснулась, уже совсем по-другому ощущая мир. Она теперь не презираемая всеми старая дева, обреченная на целомудрие сумасшедшая вещунья. У нее есть жених! Может быть, Аполлон смилуется, и она станет, как все благородные девушки, приличной женой и матерью целого выводка детей.
Правда, где находится родина мужа, она не представляла, но это все такие мелочи! Она уже с легкой усмешкой вспоминала сватовство Аполлона. Боже мой, какой глупой девчонкой она была в то время! Нет, Кассандра ни о чем не жалела – самое глупое, что можно придумать, это жалеть о прошедшем, – но сейчас девушка совсем по-другому говорила бы со своим божественным женихом. Она уже давно поняла, что ее желания далеко не самое главное в окружающем мире.
На следующий день Кассандру официально познакомили с женихом, которого она видела первый раз в жизни. Ничего, довольно симпатичный – смуглый, широкоплечий, черноглазый. Правда волос на лице и открытых частях тела столько, что девушка даже сначала испугалась. Им разрешили уединиться на несколько минут, и Офрионей тут же с жаром начал рассказывать принцессе, как рвется сразиться с врагом, чтобы получить желанный приз. По его словам, он уже давно подбивает товарищей по оружию дать ахеянам решительный бой, но они совсем не жаждали попасть под меч или копье Ахилла, и только вяло огрызались, когда он называл их нехорошими словами.
Ссора Агамемнона с Ахиллом, о которой донесли лазутчики, существенно изменила расстановку сил, и троянцы воспрянули духом. Чувствовалось, что надвигаются решительные события. Затянувшееся состояние «ни войны, ни мира» действовало на всех угнетающе. Давно не было слышно ни оживленной женской болтовни, ни детского визга, ни мужского хохота, доносившегося со стороны накрытых пиршественных столов. Хотелось все равно как, но разорвать эту вязкую паутину страха и безнадежности, веры и отчаяния.
Приам настаивал на генеральном сражении, однако Гектор еще колебался, зная о многократном превосходстве противника. На состоявшемся совете он требовал предложить противнику мир, но сидевший рядом с отцом Парис поднял его на смех и чуть ли не в лицо назвал трусом, пообещав не только вызвать на поединок любого ахейца, но и легко его победить. Приам, памятуя о победе Париса в приснопамятных Играх, а также не желая отпускать Елену, поддержал сына. Гектор вспыхнул от оскорбления и пообещал при первой же возможности дать генеральное сражение.
К величайшему его сожалению, такая возможность не заставила себя ждать.
Едва Приам на следующее утро успел собрать всех мужчин Трои, чтобы объявить о принятом накануне решении, как на агоре появился юный царевич Полит с важными известиями. Еще до рассвета он пробрался близко к ахейскому лагерю и, лежа на могиле великого Эзиета, внимательно наблюдал за всеми передвижениями в лагере ахейцев, в котором с раннего утра происходили странные события. Только первые лучи солнца озарили землю, как сам Агамемнон собрал ахейцев и произнес речь, по окончании которой те наперегонки понеслись к кораблям, с явным намерением в них забраться. Но, видимо, они что-то не поняли в речи командира, потому что не успели ахейские воины добраться до цели, как на них налетел Одиссей, колотя наиболее рьяных палкой, похожей на царский скипетр. Еле-еле удалось ему вернуть ахейцев в лагерь. Теперь там жгут на кострах бедра жертвенных животных, чистят вытащенное из палаток оружие и, суда по всему, собираются напасть на город.
