Кристина Додд - Босоногая принцесса
Эми положила голову на плечо отцу и шмыгнула носом.
– Наверное, я не должна была.
– А поскольку ты напала на мальчика, который больше и сильнее тебя, – а таких в мире очень много, поверь мне, – он мог очень серьезно тебя ранить. Я этого не хочу и буду считать, что я пренебрег своими обязанностями отца, если не приказал тебе никогда никому не причинять физической боли. – Он приложил к ее носу платок. – Высморкайся.
Эми послушалась.
– Почему ты плачешь? – спросил он.
Ей не хотелось этого знать, но она должна была узнать правду. Должна была, потому что иначе в ее душе никогда не будет покоя.
– Это правда, что я убила маму?
– Моя дорогая дочурка. – Он вытер ей слезы и улыбнулся. – Твоя мама умерла, когда ты родилась, но ты ее не убивала. Она умерла, потому что любила тебя так сильно, что пожертвовала собой, только бы ты появилась на свет.
Никто раньше не говорил с ней о ее матери. Когда она задавала вопросы, ее сестры всегда начинали плакать, а бабушка крепко сжимала губы и приказывала замолчать. Эми никогда и мечтать не смела, что ее любимый папа посадит ее себе на колени и станет рассказывать сказки. Поэтому она спросила:
– Как же она могла любить меня, папочка? Она никогда меня не видела.
– Могла, доченька. Она носила тебя внутри себя в течение девяти месяцев. Она кормила тебя своим телом, а ты двигалась внутри ее. А когда она тебя родила, то держала тебя на руках и прижимала к себе.
– О, это большая честь, что моя королева-мать так меня любила. – Уверенность Эми росла, но так как отец не сразу ответил, она прошептала: – Ведь правда?
– Да. Если кто-то любит тебя так сильно, он готов умереть, чтобы ты жила. Это большая честь – и огромная ответственность.
Эми чуть было не застонала. Опять ответственность! Но папа выглядел очень серьезным.
– Ты должна прожить свою жизнь так, чтобы быть достойной этой великой привилегии. Будь сильной. Помогай тем, кому повезло меньше, чем тебе. Ты очень умная девочка. Используй свой ум, чтобы делать других счастливыми.
– Как поступаешь ты?
– Да. Мы с твоей мамой любили друг друга так сильно, что старались и других сделать счастливыми. Мы понимали друг друга без слов. – Заметив, что Эми хочет его перебить, он приложил к ее губам палец. – У нас как будто была одна душа. Твоя мать все еще живет здесь, – он показал на свою грудь, – в моем сердце. Я хочу, чтобы у тебя было так же. И у всех моих дочерей.
– Я смогу. – Она выпрямилась. – Я смогу использовать свой ум. А что еще, папочка?
– Самое главное – будь верна себе самой.
– Хорошо. – Помолчав, она спросила: – А как это?
– Прислушивайся к своему сердцу. Следуй своей интуиции. Доверься им и делай то, что они велят.
– Ладно. – Она поняла.
– Иногда не так-то легко быть принцессой.
– Я знаю. Я должна всегда надевать красивые платья и быть причесанной, махать рукой бедным детям из окна кареты, учиться хорошим манерам и никогда не садиться на большую лошадь, хотя это такое удовольствие…
– Это не совсем то, что я хотел тебе сказать, когда говорил, что нелегко быть принцессой, но до тех пор пока ты живешь так, что это сделало бы честь твоей маме, я буду гордиться тем, что ты моя дочь.
Опять ответственность! Теперь ей придется жить так, чтобы оправдать жертву своей матери и быть такой, чтобы папочка ею гордился. Все же при всем при этом она отделалась довольно легко…
Или?
– А как ты меня накажешь?
– А как тебя обычно наказывает бабушка?
– Иногда посылает меня срезать розгу и стегает меня ею.
– Нет, этого я делать не буду, – решительно возразил он.
– Она заставляет меня писать всякую ерунду на грифельной доске.
– Ерунду?
– Вроде того, что я не буду бить принца Рейнджера по лицу слишком сильно.
Отец спрятал улыбку, а потом, откашлявшись, сказал:
– Это недостаточно суровое наказание. Тебе известно, что я, как король, имею доступ к другим орудиям пыток?
Эми выпучила глаза, но кивнула.
– Но я твой отец. – Он поставил ее перед собой. – Я люблю тебя и не собираюсь ни подвергать тебя бесконечным пыткам, ни сажать надолго в темницу.
Она сглотнула и приготовилась к худшему. Он встал и вытянулся во весь свой королевский рост. Подняв скипетр, он провозгласил:
– Ты будешь мила и приветлива с принцем Рейнджером, со своими сестрами и бабушкой…
Эми в ужасе затаила дыхание.
– …в течение трех дней.
– Папочка! – Она молитвенно сложила ладони. – Позволь мне пойти и срезать розгу!
– Нет, – сурово ответил король. – Ты три дня должна быть мила и приветлива со своими сестрами, бабушкой и принцем.
– Я могу написать сто предложений. Тысячу.
Ей показалось, что папа улыбнулся.
– Будь мила и приветлива со своими…
– …сестрами, бабушкой и принцем Рейнджером.
Она поплелась к высоким тяжелым дверям. С трудом открыв их, оглянулась.
Он все еще стоял на возвышении перед троном со скипетром в руках. Волосы курчавились на его голове, а бакенбарды спускались до самого подбородка. Он имел истинно королевский вид… и казался очень терпеливым.
– Хорошо, папочка. Я буду мила. – Но перед тем как закрыть за собой дверь, она добавила: – Но мне это не понравится.
Глава 8
За окнами неожиданно пролился весенний дождь. Ветер гремел ставнями. Но в погребе было довольно тепло от печурки, в которой горела небольшая кучка угля. Сальная свечка слабо освещала шахматную доску. Мисс Викторина занималась рукоделием при свете масляной лампы. От свечки и от лампы дух в подвале был не слишком приятным.
Джермин увидел, что к нему, соблазнительно покачивая бедрами, направляется Эми, на ходу сбрасывая одежду. Перешагнув через юбку и оставшись в одной нижней сорочке, она призывно ему улыбнулась. Твердые соски натянули сорочку и были видны сквозь тонкий шелк, возбуждая в нем желание…
Его фантазии прервал неприятный голос Эми:
– Милорд, вы пялитесь на доску уже целых пять минут. Может, вы хотите, чтобы я сделала ваш ход за вас?
Он вздрогнул словно мальчишка, которого застали с банкой варенья. Хлипкий стул под ним жалобно заскрипел.
– Эми, ты должна быть немного более терпимой к его светлости, – пожурила ее мисс Викторина. – Он провел весь день в кандалах, и, вероятно, скоро зарычит, как лев.
– Скорее как маленький злобный барсук, – пробормотала Эми.
Джермин посмотрел на нее через стол. Они сидели за столом друг против друга. Ее лицо выражало крайнюю степень недовольства, а в глазах вспыхивало раздражение.
Она вела себя так, что мечтать о ней было невероятно трудно. Если бы она хотя бы однажды дала ему повод помечтать – бросила бы на него кокетливый взгляд или улыбнулась бы, что ли.
