Синтия Бридинг - Мой благородный рыцарь
– Разве ты врач? – насмешливо поинтересовалась Брина.
– Сделайте это, – приказал Ангус тоном, не допускающим возражений. – Ведь хуже не будет?
Фыркнув, Брина порылась в своих травах и вытащила корень мандрагоры, потом достала из потайного кармана юбки маленький острый серповидный ножик, осторожно отрезала кусочек корня, бросила его в чашу с теплой водой, добавила щепотку соли и подала чашу Элен. Дейдре подошла было к ним с миской, но Гилеад остановил ее:
– Я подержу.
Уна отослала слуг и закрыла дверь. Ангус мерил шагами комнату, запустив пальцы в волосы. Дейдре уже готова была сказать, что он доведет ее этим до сумасшествия, но тут у Элен началась рвота. Шаги стихли. Ангус встал у окна, глядя в ночную тьму.
Дейдре смочила холодной водой тряпку и принялась обтирать лицо Элен в перерывах между приступами.
– Вы скоро почувствуете себя лучше. Главное, чтобы из желудка все вышло.
Элен слабо сжала ее руку, но очередной приступ не заставил себя ждать. Наконец она откинулась на подушки в полном изнеможении.
– Я налью вам немного вина, – предложила Брина.
– Нет. – Элен попыталась приподняться, но Гилеад заставил ее лечь, положив руку на плечо. – Никакого вина. Я выпила перед обедом, и мне стало плохо.
Ангус резко повернулся и в упор взглянул па жену. Дейдре рванулась к кубку, который остался на столе, понюхала и, разочарованная, поставила на место. Его вымыли, вина не осталось ни капли.
– Вино наливал я, – с сардонической усмешкой заявил Ангус.
Дейдре залилась краской до корней волос. Выходит, она обвинила хозяина замка в том, что он пытался отравить собственную жену! За такие заявления ее могут бросить в темницу, а то и наказать еще суровее.
– Простите, милорд, я не имела в виду…
Ангус направился к дверям.
– Моей жене явно лучше. Я вернусь к гостям. Я ведь хозяин, как вы мне сами недавно напомнили.
– С ней все будет в порядке, – вмешалась Брина. – Я приготовлю снадобье. А если у тебя, – она повернулась к Дейдре, – еще остались подозрения, мы можем обе выпить его.
– Да, сделайте это, – велел Ангус и вышел, хлопнув дверью.
Дейдре прикусила губу, глядя ему вслед. Или лэрд действительно невиновен и потому глубоко оскорблен, или он дьявольски хитер и искусно заметает следы.
Гилеад потер глаза. Господи, как же он устал! Он сидел возле матери всю ночь напролет, охраняя ее сон. Его потрясло предположение о том, что кто-то пустил и ход яд. Один раз в комнату зашла Дейдре и предложила сменить его, но, увидев темные круги под ее глазами, Гилеад велел ей отправляться в постель. Когда Дейдре ушла, на душе стало еще тяжелее.
Она приводила его в смятение. Гилеад чувствовал, что она говорит о себе неправду, по крайней мере, не всю правду. Откуда она знала, что надо делать этой ночью? Дейдре помогла матери, как будто у нее был большой опыт в таких делах. Может, она знахарка? Большинство знахарок в Британии и на землях пиктов были язычницами и проходили обучение на острове друидов. Но у нее странный акцент. А вдруг отец прав: Дейдре – шпионка, которую послали саксы, чтобы все разведать об этих местах перед вторжением? Да, за ней нужно приглядывать получше, глаз не спускать.
Несмотря на смертельную усталость, Гилеад улыбнулся. Дейдре так красива, что приглядывать за ней не составит труда. Трудно другое: сдержать себя, ведь он хочет гораздо большего. Гилеад не мог понять, почему вечером на крепостной стене он поддался искушению. Он не собирался целовать ее. Вовсе нет. Но когда их пальцы сплелись, кровь забурлила. Ее рука казалась такой маленькой и нежной, что он позволил себе короткий поцелуй. И ничего больше. Когда дело доходит до женщин, он всегда держит себя в узде. Всегда. Но ее губы… такие сладкие, они отвечали ему… Господи помилуй, огонь прожег его насквозь, до самого паха. Гилеад застонал: даже сейчас, при одном воспоминании о ней, он чувствовал, как напряглось его мужское естество.
Если бы можно было погладить ее, плотно прижать ее груди к своей груди. Черт! Сорвать с нее платье и ощутить обнаженную кожу. Гилеад тряхнул головой и прерывисто вздохнул. Такого не будет. Нельзя уподобляться отцу.
Он помедлил возле дверей в солар, находившийся в восточном крыле замка. Наверное, отец уже там, пьет свой утренний кубок с разбавленным вином. Один Бог знает, куда они с Форморией удрали вчера вечером, до того как мать потеряла сознание, но они довели его этим до исступления. Хорошо, что Нилл был навеселе, и Туриус решил остаться с ним, чтобы предотвратить возможный скандал.
Гилеад толкнул дверь и с облегчением обнаружил, что отец сидит в мягком кресле, наслаждаясь утренним солнцем.
– Ты забыл постучать.
Гилеад проигнорировал эту реплику и налил себе вина. Вообще-то по утрам он предпочитал козье молоко, но в соларе его не найти. Ангус был не в лучшей форме. Он переоделся, но не побрился и выглядел уставшим. Или обеспокоенным? Что ж, поводы для беспокойства есть. И где он скрывался вчера? Ведь он появился так быстро, когда мать внесли в ее комнату!
– К утру маме стало лучше, – заявил Гилеад, усаживаясь.
Ангус кивнул.
– Сегодня сам отнеси ей вино, чтобы пресечь слухи, будто я пытаюсь отравить жену.
– Никто так не думает.
– А наша красотка Дейдре? – насмешливо отозвался Ангус.
Гилеад повертел в руках кубок. Неужели Дейдре действительно считает, что отец способен убить жену?
– Мы не знаем точно, был ли это яд, – сказал он наконец. – Маме нездоровилось и раньше. Может, если прекратить эти визиты… – Он запнулся. – Я имею в виду, что эти визиты действуют на нее плохо. Она ведь такая хрупкая.
– Твоя мать вечно хнычет, – фыркнул Ангус – У меня нет времени нянчиться с ней. Ей нужно вырабатывать волю и учиться защищать себя.
– Стать такой же, как Формория?
Ангус одарил его долгим мрачным взглядом.
– Осторожнее. Ты ступаешь на зыбкую почву.
Усилием воли Гилеад взял себя в руки. Черт бы побрал эту женщину. Замечательно, что Туриус ведет себя с ней как с равной и любит, чтобы она скакала рядом с ним на лошади. Но неужели он так слеп, что не замечает происходящего? Гилеад не знал, радоваться этому или нет. Формория – истинное дитя Шотландии, она создана, чтобы бороться с бушующим морем, плавать в водопадах, взбираться на скалы, черпая энергию от самой природы и продолжая без устали идти дальше. Разрушать препятствия на своем пути или забирать их с собой. Элен, наверное, – тоже препятствие. Мысль об этом снова вывела его из себя. Он стиснул зубы. Спорить с отцом бессмысленно, и он пришел сюда не за этим, а чтобы поговорить о Дейдре.
– Я имел в виду другое. Мне нравится, что ты уважаешь независимый характер королевы, – сказал Гилеад, тщательно выбирая слова.
