Сьюзен Джонсон - Запретный плод
— Подождите здесь.
Взяв садовую лопату, прислоненную к кирпичной стене, он разбил смежное с дверью окно и отпер замок. Толкнув открытую дверь, Этьен весело улыбнулся Дейзи:
— Прошу, мадемуазель Блэк, в мой скромный дом.
Коттедж был похож на драгоценную шкатулку стоимостью в несколько миллионов франков, и это по самым скромным подсчетам. В нем были любимые картины Этьена, мебель в его вкусе и очень много индийских экспонатов, собранных во время их с Жоржем экспедиций. Плиточный пол был покрыт ткаными толстыми коврами глубоких, естественных тонов. Мебель в основном была кожаная; во всем чувствовался какойто общий стиль, который напоминал Дейзи культурное наследие ее собственного народа. А еще она увидела вокруг маски, скульптуры, разукрашенные щиты, странные, на первый взгляд, украшения.
Она застыла в изумлении прямо при входе. Даже цветы в вазах и видимые через окна растения в пышно разросшемся саду позади дома были родом из прерий.
— Вам нравится? — голос герцога был нежным, мягким и какимто очень близким.
Не оборачиваясь, она знала, что он находится совсем близко.
— Эти цветы… откуда они? — она отодвинулась, затем обернулась.
— С нами в экспедиции был ботаник. Он очень бережно относился ко всем экспонатам. Мои садовники работали около десяти лет, чтобы создать такую красоту из тех немногих семян, которые мы привезли.
— Я чувствую себя почти как дома.
— Я рад. Это будет оправданием тому, что я привез вас сюда.
— Вы привезли меня изза этого? Тогда не стоило так беспокоиться, — ее тон не предвещал ничего хорошего.
— Нет, не только, — возразил он, пытаясь не демонстрировать свои чувства. — Даже мои близкие друзья не догадываются об этом доме. Прислуга знает меня под одним из моих малозначительных титулов. Здесь я частное лицо. Привезти вас сюда было спонтанным решением, и не следует считать это очередной хитростью герцога де Век, которые вы находите столь возмутительными.
— Простите меня, — спокойно сказала Дейзи, — за мои плохие манеры.
— Повидимому, мне тоже нужно принести свои извинения… Но почему бы нам вместо взаимных извинений не осмотреть мой маленький дом? — в его голосе слышались горькие нотки.
— Что вас огорчает?
— Крутая перемена в моей жизни, — просто сказал он. — Все эти годы я вел разумную жизнь, — он осмотрелся вокруг, — ну а теперь ваше присутствие здесь угрожает моему разумному миру.
Она была удивлена подбором слов.
— Разумная жизнь — эта характеристика вряд ли подходит такому человеку, как де Век.
— Это поверхностное наблюдение, — сухо заметил он.
— Если вместо вашей разумной жизни я предложу вам жизнь в крайностях, вы испугаетесь? — Дейзи старалась говорить как можно более прямо.
Герцог улыбнулся:
— Мы говорим о разных вещах.
— Но согласитесь, что вы далеко не монах. Вместо ответа он пожал плечами.
— Пойдемте. Мне не нравится направление нашего разговора. Прошлое меня не интересует. — Он отечески улыбнулся ей. — Если вы, конечно, не захотите рассказать мне о своем детстве.
Ему очень хотелось узнать побольше о той молодой девушке, из которой получилась столь необычная женщина. Такое романтическое желание было для него внове. Она чрезвычайно привлекала его, и ему хотелось решить загадку ее очарования и своей внезапной страсти.
Он расспрашивал ее о всяких пустяках, пока они обходили дом. Затем они вошли в спальню молочнобелого цвета, где из мебели была только одна большая кровать и стул. Она подошла к кровати. Он проследил за тем, как она идет, подошел к ней, подвел к открытой стеклянной двери, ведущей на маленький балкон. С балкона открывался изумительный вид на реку. Герцог предложил Дейзи стул.
— Присаживайтесь рядом со мной, — попросила Дейзи.
— Позже, — ответил он, как будто у него была некая программа, о которой она ничего не знала. Дейзи почувствовала, как по телу прошла горячая волна. Он сел на маленькую плетеную табуретку из ивы. — Расскажите мне о своей матери, она счастлива в браке? — спросил он.
Дейзи кивнула. Брак ее родителей был счастливым. Они очень любили друг друга.
— Моя мама умерла, — спокойно начала Дейзи, — потому что она и Семь Стрел никогда не разлучались. Когда он охотился, она всегда была рядом, хотя женщина на охоте — это нечто необычное. Когда на него напал гризли, она бросилась на защиту. Он был вооружен только ножом, — ее голос снизился до шепота. — И они оба погибли.
— Простите… Мне не нужно было расспрашивать, — он слегка дотронулся до ее руки. — Вы в порядке?
Она кивнула.
— Прошло много лет, и воспоминания уже не так болезненны, но… — Она вздохнула. — Я скучаю по моему детству. Та жизнь исчезла, как будто ее никогда не было. — Она подняла на него глаза. — Отец полностью ушел в дела и был озабочен тем, что может сделать для спасения своего народа.
— И вы стали их защитником.
— От меня именно этого ожидали.
— Романтическая идея, — произнес Этьен с улыбкой. — От меня никто ничего не ожидал. Было достаточно родиться де Веком.
— Вы сожалеете об этом? — спросила она, не понимая его настроения.
— Я не сожалею о своих детях и о своем внуке. — Они были единственной радостью в его семейной жизни.
Их фотографии были на стенах в спальной комнате. Она заметила их сразу, осознавая, что коттедж действительно является его святыней. Никто не станет приводить своих любовниц в спальню с фотографиями детей на стенах. Ее очень тронуло его доверие.
— Расскажите мне о детях.
И он рассказал о них с теплотой и сердечностью, кратко описывая их интересы, образ жизни в поместье де Веков. Жюстен недавно покинул СентКур и вообще был непоседлив. Как его отец, подумала Дейзи. Жюли встретила свою большую любовь и была счастлива. В отличие от отца, отметила про себя Дейзи. Когда он говорил о дочери, его голос был безмятежен, словно теплый весенний день или ленивая плавная река. Он очень радовался счастью дочери. Когда он описывал своего внука Гектора, его смех искрился обожанием.
Они легко беседовали о детях, племянницах и племянниках, обмениваясь шутками относительно безмятежной юности. И спустя время, когда он так и не сделал ни одной попытки дотронуться до нее, не обнаружил признаков поведения галантного любовника, она спросила:
— Вы не возражаете, если я сниму туфли?
Казалось, он готов возразить, думая о том, сможет ли удержаться от желания. Ему не хотелось разочаровывать ее, не хотелось портить эти счастливые минуты.
Река медленно текла перед ними, яркие солнечные блики проступали сквозь тень деревьев, и Дейзи Блэк, самая необыкновенная из всех известных ему женщин, была на расстоянии вытянутой руки — сидела, лениво развалившись в изящной позе.
