Барбара Картленд - Триумф любви
— Да, я все видела.
— Но не только из-за них, — продолжал слуга. — Что, если тот, кто покушался на его светлость, предпримет еще одну попытку? Он же обязательно узнает, что не добился своего.
— Думаете, он попытается снова?..
— Почему бы и нет? Он хотел смерти его светлости…
— Я не подумала об этом, — дрожащим голосом отвечала Тина.
— А я думаю об этом постоянно, — сказал слуга. — Мисс, давайте отвезем его светлость в Винч. Он любит эти места, и дорога не займет больше часа. Завтра его светлость почувствует себя значительно лучше.
— Вы уверены в этом?
— Я думаю, нужно будет посоветоваться с докторами, — признал слуга. — Но я знаю, что его светлости необходим свежий воздух и, более того, ему нужен Винч. Там он обязательно поправится.
— Ладно, я поговорю с ее светлостью, — пообещала Тина.
Из другого угла комнаты послышался голос графа:
— Деньги… Деньги… Почему всегда деньги?.. Черт тебя побери, Лэмптон… Ты получил все… Что еще тебе нужно? Боже мой, меня подстрелили…
Слуга поспешил к кровати своего хозяина.
— Успокойтесь, милорд. Все в порядке, — утешал он графа, как заботливая няня утешает капризного ребенка. — Ни о чем не беспокойтесь, милорд. Завтра все будет хорошо. Просто закройте глаза и постарайтесь заснуть.
Тине показалось, что уговоры слуги подействовали, потому что лорд Винчингем перестал бормотать и закрыл глаза. Она почти на цыпочках вышла из комнаты.
Тина нашла герцогиню в библиотеке, она писала какие-то письма. Увидев Тину, леди Хертингфорд положила перо.
— Не буду спрашивать, хорошо ли ты спала, — произнесла она. — Мне-то достаточно и пары часов, а вам, молодым, нужно намного больше.
— Простите, миледи, — ответила Тина. — Я и не подозревала, что так сильно устала.
— Тебе сообщили о состоянии здоровья моего внука? — поинтересовалась герцогиня.
— Да, миледи, как только я проснулась. Я только что проходила мимо его спальни. Дверь была открыта, и я заглянула внутрь. Мне показалось, что он говорил о Винче, ему бы хотелось поскорее оказаться там.
— О Винче? — воскликнула герцогиня. — Это очень хорошая мысль. Только сомневаюсь, что доктор позволит ему совершить такую поездку.
— Может быть, миледи, если бы вы это предложили, они бы и согласились, — сказала Тина. — Я точно не знаю, где находится Винч, но он за городом. Там его светлости будет, несомненно, лучше, чем в жарком и душном Лондоне.
Герцогиня задумчиво посмотрела на Тину, как будто думая, что девушке хочется почему-то и самой побывать там. Но вслух она сказала:
— Это, конечно, очень хорошая мысль. В любом случае, раз твой опекун болен, вряд ли ты сможешь в ближайшие дни посещать балы и рауты. Сегодня четверг. Если завтра мы поедем в Винч, то мы с тобой сможем вернуться в Лондон ко вторнику или к среде следующей недели.
— Это было бы восхитительно, миледи! — пришла в восторг Тина.
— А твои поклонники пусть пока томятся в нетерпении, — добавила герцогиня.
— Поклонники? — удивилась Тина.
Леди Хертингфорд махнула рукой в направлении столика, на котором стояли две большие корзины цветов. Первая была полна ярко-красных орхидей, чьи длинные пестики и желтые тычинки придавали букету слишком шикарный, неестественный вид. На ручке корзины была записка, но, еще не прочитав ее, Тина поняла, кто ее автор.
— Сэр Маркус Уэлтон! — произнесла она вслух.
— Ты покорила его сердце, — отозвалась герцогиня. — Мне говорили, что он сказочно богат.
— Но он мне совершенно не нравится.
— В нем есть что-то такое… Я даже не знаю, как это назвать… — пожала плечами герцогиня, и ее бесчисленные ожерелья нежно зазвенели, переливаясь в лучах солнца, проникавших через окно. — Я всегда думала, — продолжала она, — что богатство и привлекательность редко встречаются в одном человеке. Не часто женщины получают от жизни все, чего хотят. Почему бы тогда не согласиться взять в мужья бедного человека и забыть о том, что приходится содержать его?
— Нет, нет, — запротестовала Тина. — Мой муж должен быть очень богат!
— Тогда тебе придется еще долго искать такого же богача, как Маркус Уэлтон, — ответила герцогиня. — Про него, правда, ходит несколько неприятных историй, но никто не безгрешен.
— Мне неинтересно, что о нем говорят, — попыталась объяснить Тина. — Мне даже неинтересно, что он сделал. Просто в нем есть что-то такое, что люди чувствуют по отношению к змеям или крысам.
— Но тебе же некуда спешить, — неожиданно согласилась леди Хертингфорд, и Тина прикусила язык, чтобы не сказать, что спешить как раз необходимо.
Она повернулась к другому букету. Там были бледно-желтые розы, и их приятный аромат напоминал о деревенских садах. И снова, не читая записку, Тина смогла угадать, кто прислал ей этот подарок.
— Лорд Альфред Картрайт, — произнесла она.
— Один из слуг сказал мне, что утром он ездил за город специально за этими розами, — сообщила ей герцогиня. — Очень романтично. А может быть, он просто знал, что так будет дешевле?
— Прошу вас, мадам, не портите всю историю, — смеясь, попросила Тина. — Мне хотелось бы верить, что им двигали куда более благородные чувства. Бедный лорд Альфред!
— Он никогда не пользовался успехом у женщин, — произнесла герцогиня.
Тина засмеялась и выронила записку от сэра Маркуса. Записка упала на пол, и только тогда Тина заметила, что на обратной стороне тоже что-то было написано. Подняв ее, девушка прочитала четыре слова, написанные решительным почерком: «Тине, которая будет моей».
Тина покраснела и быстро порвала записку на мелкие куски, чего не могла не заметить герцогиня, внимательно наблюдавшая за ней:
— Он очень настойчив.
— Откуда вы знаете?
— Он сам принес цветы, — ответила герцогиня. — Он попросил меня просто и без прикрас как можно скорее устроить вашу свадьбу.
Тина топнула ногой.
— Да как он смеет?! — возмутилась она. При этих словах она почувствовала, будто солнце закрыла темная туча, которая скоро поглотит и ее.
Этот день они провели дома, отказываясь развлекать многочисленных посетителей, которые приходили справиться о здоровье лорда Винчингема. Вечером приехали доктора. Они объявили, что жар спал, и согласились с герцогиней, что его светлость намного быстрее поправится на свежем воздухе Хартфордшира[4] в Винче, нежели в душной атмосфере Беркли-сквер.
К отъезду было приготовлено три кареты, в каждую из которых были запряжены по четыре прекрасные лошади. Лорд Винчингем со своим слугой ехал в первой. Специально для него была сооружена импровизированная кровать поперек кресел, чтобы он мог путешествовать, лежа на подушках. Во второй карете ехали Тина с герцогиней, а Абдула посадили на козлы между лакеем и кучером. В последней карете должны были расположиться слуги и багаж.
