Эмма Уайлдс - Немного скандала
— Мне просто интересно, здесь ли он? — честно призналась она, разглаживая юбку своего кремового платья. С нарочитой небрежностью она махнула рукой в сторону сцены, где Мария как раз кружилась в облаке алого атласа. — То есть, в конце концов, говорят, что она его последнее увлечение.
Брови тети Софи сошлись на переносице.
— Боже правый! Откуда ты могла узнать подобное?
— От ваших подруг, тетя Софи. — Эмилии пришлось невесело рассмеяться. — Вы должны согласиться, что их излюбленная тема — кто с кем закрутил роман. Что же мне делать, если я волей-неволей слышу всякие сплетни?
Тетя София, похоже, собиралась возразить, но затем лишь грустно улыбнулась и откинулась на спинку обитого бархатом кресла.
— Люди бывают интересны, и я полагаю делом естественным говорить, чем они занимаются. Александр Сент-Джеймс слишком уж интересен, если хочешь знать мое мнение. Я содрогаюсь от мысли, что досужие языки могли бы наболтать о той сценке, невольной свидетельницей которой мне пришлось стать в тот вечер. Его имени достаточно, чтобы тебя погубить, Эмилия. Прошу, не забывай об этом. Ты всегда была такой разумной девочкой!
Гул сотен голосов, казалось, становился все громче. Раззолоченные ложи были заполнены модной толпой. Женщины сверкали драгоценностями, мужчины хвастали отличными костюмами, сшитыми по новейшей моде. На ее вкус, тут было жарковато, но Эмилия чувствовала себя весьма неплохо. Последние дни выдались ясными и совсем летними, и ее недуг не давал о себе знать.
Она возмущенно передернула плечами:
— Это был всего-навсего поцелуй. Признаюсь, что нахожу Александра очаровательным.
— Да, этого у него не отнять, — пробормотала ее тетка.
Понимая, что отец вот-вот вернется — хотя, по правде говоря, этого вряд ли можно было ожидать так скоро, учитывая, что театр был забит до отказа, ведь «Дона Джованни» давали в последний раз, — Эмилия взглянула на тетю и тихо заговорила:
— Там, в карете, вы сказали, что отец нашел бы Сент-Джеймса нежелательным кавалером, даже без его скандальной репутации. Просто потому, что он Сент-Джеймс. Поскольку вы бранили меня без перерыва, я не могла сказать ни слова. Но мне было ужасно любопытно. Не скажете ли, почему?
В этот вечер тетя Софи была просто великолепна в необычном наряде, на который пошли ярды темно-пурпурной парчи, с корсажем, скроенным по моде двухсотлетней давности. Тюрбана не наблюдалось, зато темно-каштановые волосы были забраны наверх в виде башни, что соответствовало стилю наряда и демонстрировало длинную изящную шею. Эксцентричность была естественной частью характера Софии. Эмилия никогда не могла заранее угадать, как тетя может одеться для того или иного события. Отец, надо отдать ему должное, сносил все со страдальческим молчанием, но было ясно, что он не доволен.
Ее появление в обществе каждый вечер вносило нотку легкомыслия, потому что было очень занятно наблюдать реакцию отца, и далеко не все смеялись над ее необычным чувством стиля. Большинство джентльменов оборачивались вслед Софии, когда она проходила мимо. Но Эмилия слышала, как тетя не раз говорила, что после брака с дорогим Уильямом — так она называла покойного мужа — она вряд ли захочет попытать счастья во второй раз из боязни разочарования. Каждая женщина достойна хорошего мужа, частенько заявляла она, но просить двух мужей значило злостно искушать судьбу.
— Думаю, зря я об этом заикнулась, — тихо сказала тетя после недолгого молчания. — Я была потрясена, после того как увидела вас обоих в столь компрометирующей ситуации.
— Вряд ли один поцелуй может меня скомпрометировать. И я настаиваю — пусть и зря, но вы об этом заикнулись. — Сдержанный тон собственного голоса заставил Эмилию почувствовать себя виноватой.
После минутного колебания тетя просто сказала:
— Я лишь отчасти знаю, что произошло. И совсем не уверена, что твой отец разрешил бы мне рассказывать тебе все это. Был старый скандал… что ж, старый, но не вполне забытый, насколько мне представляется. Страсти кипят до сих пор, так что твой отец и герцог предпочитают друг друга избегать. Поверь мне — твоему отцу было бы неприятно узнать, что ты повела себя недостойным образом с мужчиной, как в тот вечер. Но он бы пришел в ярость, узнав, что этим мужчиной был лорд Александр! Дуэль нанесла бы урон твоей репутации. Кроме того, сын герцога сражался под началом Веллингтона пять долгих лет, и я верю ему, когда он говорит, что стреляет без промаха.
Мысль о дуэли не приходила Эмилии в голову. Обе встречи были делом случая. Некоторое время Эмилия ошеломленно молчала. Ответить она не успела — вернулся отец с бутылкой игристого напитка в руках.
На десятки лет старше Алекса Сент-Джеймса, он был ее семьей, при том что матери она не знала. Его не назовешь ласковым и любящим, но не было в нем ни жестокости, ни пренебрежения к ней. Эмилия была бы рада возможности узнать отца получше, но у нее складывалось впечатление, что он старательно держал ее на расстоянии — сначала в физическом смысле, оставив подрастать в загородном имении, тогда как сам предпочитал городскую жизнь, а потом эмоционально, возложив ответственность за ее первые шаги в свете на тетю Софи. Ум подсказывал — дело не в том, что она так уж ему не нравилась. Скорее, он был разочарован, что она не родилась мальчиком. Эмилия начала приходить к заключению с тех пор, как она приехала в Лондон, отец просто не хотел, чтобы она вмешивалась в его жизнь. Обидно! И тем не менее стать причиной несчастья для собственного отца, пусть и косвенно, ей решительно не хотелось.
— Бог знает, что тут творится! — раздраженно возвестил отец, отодвигая портьеру и появляясь в ложе. — Кажется, здесь сегодня весь Лондон. К счастью, столкнулся с Уэстхопом: вместе мы сумели пробиться сквозь толпу и добыть кое-чего выпить. Разумеется, я пригласил его посидеть с нами.
Разумеется! Иначе отец был бы обречен на учтивую беседу с ней и тетей Софи. Эмилия с неприязнью смотрела, как граф сияет счастливой улыбкой, занимая кресло поближе к ней. Его костюм был сшит по последнему слову моды, волосы тщательно уложены. Передавая ей бокал шампанского, Уэстхоп сделал изысканный комплимент ее тюлевому платью цвета слоновой кости. Красив, воспитан, но, как обычно, она не почувствовала ровно ничего, когда взглянула в его голубые глаза.
К несчастью, в следующий миг она наконец заметила Алекса.
Он появился в одной из позолоченных лож напротив, весь в черном и белом, очевидно, не питая любви к оборкам и кружевам на воротнике и манжетах. Ни сверкающей булавки в галстуке, ни прилизанной прически — его темные шелковистые волосы были разбросаны в обычном беспорядке. Он выделялся своим высоким ростом.
