Колин Фолкнер - Шотландский рыцарь
– Уж не выпили ли вы вчера лишку, милорд? – сказала Анна холодным тоном, однако все же первой отвела глаза. – Вы сами не понимаете, о чем говорите! – Девушка пришпорила свою лошадку, оставив Манро далеко позади.
Его громкий хохот долго отдавался эхом среди голых утесов, пока его не заглушил шум прибоя.
Анна рассеянно слушала рассказ Финна о том, как их лодка чуть не перевернулась во время шторма возле какого-то безымянного островка. Острием кинжала она гоняла по тарелке кусок копченой пикши. Финн был приятным собеседником, настоящей душой общества, но не о нем размышляла прелестная шотландка, следя за тем, как слуга подбрасывает дрова в огромный очаг, размещавшийся в общем зале замка Данблейн.
Все ее мысли были о Торе. Он остался верен себе и не явился на обед. А Анна ничего не могла с собой поделать. Она только и думала о том, чем занимается сейчас упрямый норвежец. Ранкофф никогда не казался ей особенно уютным, а ненастными ночами там было еще к тому же сыро и холодно. Поскольку никто из хозяев не жил в Ранкоффе, в замке не топили, чтобы не переводить зря дрова.
Анна была почти уверена, что такой человек, как Тор, не явится в Данблейн ради того, чтобы погреться у камелька. Он слишком горд для этого.
Кладовые в Ранкоффе были почти пустые – и слугам, и вассалам было проще являться на обед в Данблейн, чем самим готовить себе еду. Тем более что Элен любила шум и тесноту за столом и потчевала людей из клана ее мужа с неизменным радушием.
При мысли о том, что Тор сидит голодный в мрачном пустом зале, у Анны кусок застревал в горле. Она понимала, что глупо беспокоиться за Тора. Даже если он действительно приходится Манро сыном, у них нет и не может быть ничего общего. В конце концов, он не ребенок и не нуждается в ее опеке. Никто не мешает ему съездить на охоту, подстрелить оленя и наесться до отвала.
Но когда Анна думала о Торе, перед ее мысленным взором возникал не тот грозный гигант, от которого в страхе шарахались их слуги, а молодой человек с израненной, тоскующей душой. О, как знакома была ей эта гнетущая тоска! Что бы он ни говорил и ни делал, Анна сердцем чувствовала его тоску по отцу. Тор сам не отдавал себе отчета в том, что вырос с этой тоской, точно так же, как сама Анна всю жизнь тайком мечтала о том, чтобы отец явился за ней и увез в новую, счастливую жизнь. Она всем сердцем любила свою мать, но подчас даже эта любовь не в силах была заглушить боль и обиду на деда, без конца поносившего мать за «недостойное поведение». В наивных детских мечтах обиженной девочки долгожданный отец являлся к ним на белом скакуне, брал ее на руки и увозил к себе в замок.
Но годы шли, а все оставалось по-прежнему. Мать Анны ни словом не обмолвилась о том, кем был ее отец, и не напоминала Роберту о себе до тех пор, пока не пришел ее смертный час. Но и тогда великий Роберт де Брюс не нашел времени для того, чтобы побывать у смертного одра своей бывшей возлюбленной или хотя бы почтить ее память. Все, на что он сподобился, – это послать к деду Манро Форреста с приказом забрать девочку к себе. И ни слова, адресованного лично Анне. Ни капли сострадания. Внебрачный ребенок…
Анна горько улыбнулась своим мыслям. Окончательно утратив аппетит, она аккуратно вытерла свой кинжал, убрала его в ножны, которые всегда носила на поясе, и тихонько встала из-за стола, чтобы не прервать захватывающий рассказ Финна об их приключениях на море.
– С вашего позволения, милорд, я проедусь до Ранкоффа, – прошептала она на ухо Манро. – У меня такое чувство, что на пустой желудок ваш сын уже не будет так нервничать.
– Тебе нечего там делать, – сердито глянул на нее Манро. – Он уже большой мальчик. Если он решил, что мы недостойны его общества за столом, – пусть пеняет на себя. К тому же весь день дул северный ветер. Вот-вот начнется метель!
Анна вопросительно посмотрела на Элен. Хотя Роберт Брюс назначил опекуном не ее, а Манро, во всем, что касалось Анны, Форрест предпочитал полагаться на суждения своей супруги. Анна не стала бы открыто идти наперекор решению Манро, потому что не хотела ронять его авторитет перед вассалами. Она искренне любила этого человека и понимала, как многим ему обязана. Но до сих пор он и не пытался ограничивать свободу ее действий.
– Ты хочешь отвезти ему ужин? – спросила Элен и посмотрела Анне в глаза.
Девушка упрямо сжала губы. Только бы Элен не догадалась, что ею движет нечто большее, чем простое гостеприимство! Пусть Элен считает, что Анна беспокоится лишь о том, чтобы сын Манро не остался голодным!
Элен пожала руку Манро и сказала:
– Отпусти ее.
– Но на дворе уже темно, – возразил он. – А что, если в пути ее застанет метель? Да и ни к чему ей таскаться по лесу среди ночи. У нашего короля слишком много врагов!
– Мы всего лишь стараемся, чтобы твой сын не остался голодным и не чувствовал себя наказанным за то, что отказался обедать с нами! – спокойным голосом произнесла Элен.
– Тогда хотя бы отправь их вместе с ней. – Манро кивнул в сторону братьев Тора. – Если их не остановить вовремя, они умнут целого быка и выпьют все наши запасы эля!
– Не будь таким скрягой. Пусть себе едят на здоровье. Посмотри, как девочки слушают Финна. А с ней я отправлю Алекси. – И Элен обернулась к Анне. – Пусть повар соберет корзину горячей снеди, да так, чтобы осталось на завтра. Возьми с собой Алекси и, если разгуляется метель, не спеши домой, а заночуй в Ранкоффе. Только пришли кого-нибудь из слуг сказать, что благополучно добралась до замка.
– Я мигом, – согласно кивнула Анна.
Манро что-то недовольно пробурчал, уткнувшись носом в тарелку, но все же отпустил девушку, небрежно махнув рукой. В порыве благодарности Анна чмокнула Элен в щеку и стала пробираться к выходу.
– Оденься потеплее! – крикнула ей вслед Элен. Финн как ни в чем не бывало продолжал рассказывать об их морском походе, а Лия с Джудит слушали его, широко распахнув возбужденно блестевшие глазенки.
Едва Анна покинула Данблейн, ее стали одолевать сомнения: стоило ли ей совать нос не в свое дело и беспокоиться о сыне Манро?
К этому времени погода окончательно испортилась, и редкий снежок, сыпавший с самого утра, превратился в настоящую пургу. Анна пригнулась к шее своей лошадки, натянув поглубже капюшон теплого плаща. Но даже это не спасало от холодного ветра и колючего снега. Разглядеть что-либо сквозь густую снежную пелену можно было с трудом.
– Не хотите вернуться, миледи? – прокричал Алекси, ехавший впереди. Девушка едва расслышала его голос сквозь вой ветра.
Она решительно покачала головой. Они уже преодолели самый трудный участок лесной тропы и были на полпути к Ранкоффу. Возвращаться назад попросту не имело смысла. Вдобавок до сих пор ветер дул им в спину. Анне было страшно даже подумать о том, чтобы развернуться и подставить лицо под его беспощадно хлещущие удары. Конечно, когда они доберутся до Ранкоффа, будет глупо отправляться в обратный путь, если пурга к тому времени не уляжется. Анна решила, что еще успеет подумать о ночлеге. Пока ей и так хватало проблем. Дорога требовала повышенного внимания.
