Стефани Лоуренс - Невеста дьявола
Он взял на руки и опустил на землю сначала одну тихонько всхлипывающую девочку, потом другую. У обеих были густые кудрявые каштановые волосы. Беленькие их личики распухли и покраснели, две пары огромных голубых глаз были полны слез, плечи сотрясались от рыданий. Девочкам-близнецам было лет по шестнадцать. Они прильнули к Девилу без тени смущения или страха. Тот обнял их и повернул к Онории.
— Это Онория Пруденс, а для вас — мисс Анстрадер-Уэзерби. Она будет присматривать за вами. — Он встретился взглядом со своей пленницей. — Она знает, каково это — потерять любимого человека.
И девочки, и их брат были слишком расстроены, чтобы выжать из себя положенные приветствия. Онория ничего другого и не ждала, но произнесла какую-то реплику. Девил мягко высвободился из объятий девочек, уступив ей место.
— Идемте, я провожу вас в вашу комнату. Родители уже в доме, — приветливо сказала Онория.
Близнецы послушно поднялись по ступенькам, изредка бросая на нее любопытные взгляды.
У самой двери они задержались, сглатывая слезы. Онория оглянулась: Девил стоял к ним спиной, обняв худенькие плечи мальчика, и что-то шептал, наклонившись к нему. Онория мягко подтолкнула своих подопечных к дверям, но те упирались, дрожа всем телом.
— А мы должны… — начала одна из девочек, робко взглянув на Онорию.
— Мы обязательно должны на него посмотреть? — с трудом выдавила из себя другая. — А вдруг у Толли изуродовано лицо?
У Онории сжалось сердце — от жалости к детям и воспоминаний о собственном горе, похороненном глубоко в душе.
— Вы можете не смотреть на него, если не хотите, — заговорила она ласково. — Но вид у него совершенно умиротворенный. Наверное, таким Толли и был при жизни. Он по-прежнему красив и выглядит безмятежно-счастливым.
Глаза девочек загорелись надеждой.
— Я была с ним в последние часы, — пришлось добавить Онории.
— Вы?! — В их голосах звучало удивление и присущий их возрасту скептицизм.
— И ваш кузен тоже.
— О! — Они обернулись к Девилу и кивнули.
— А теперь пора заняться вашим устройством.
В этот момент из кареты выскочила горничная, появились лакеи и стали снимать баулы, привязанные к крыше и задку кареты.
— Вам надо успеть умыться и переодеться до того, как приедут остальные члены семьи.
Уэбстер, шмыгая носом и жалостливо улыбаясь, открыл им дверь. Комната, отведенная девочкам, находилась наверху, в самом конце коридора. Онория оставила их на попечение горничной, пообещала заглянуть попозже и спустилась на первый этаж. И как раз вовремя, потому что прибывали друзья и знакомые.
Остаток дня пролетел незаметно. Одна за другой к дому подъезжали кареты, из которых выходили достойные матроны и чопорные джентльмены с изрядным количеством багажа. Девил и Уэйн были поистине вездесущи, ухитряясь приветствовать гостей и одновременно отвечать на их вопросы. А Чарльз, окаменевший от горя, пытался помочь им.
Онория, стоявшая рядом с герцогиней на лестнице, помогала встречать и размещать членов семьи и близких друзей, достойных занять комнаты в центральной части дома. Поскольку списки были у Онории, она ни на шаг не могла отойти от хозяйки. А та представляла ее родственникам несколько неопределенно, но весьма многозначительно.
— Это мисс Анстрадер-Уэзерби, она согласилась составить мне компанию.
Кузина Кинстер, к которой обратилась герцогиня, кивнула Онории с очень заинтересованным видом.
— Вот как? — Глаза почтенной матроны сразу стали задумчивыми. Она жеманно улыбнулась. — Очень рада познакомиться с вами, дорогая.
Онория пробормотала в ответ какие-то вежливые, ни к чему не обязывающие слова. Предложив свою помощь, она не подумала о том, в какое положение себя ставит. А теперь ничего сделать нельзя. Онория натянуто улыбнулась, решив не обращать внимания на откровенные происки герцогини. Пожалуй, упрямства в ней побольше, чем у сына.
Семейство собралось около тела Толли. Вспомнив о своем обещании, Онория отправилась в дальнее крыло здания. Девочки ждали ее — бледненькие, но уже овладевшие собой. В черных муслиновых платьях они казались особенно хрупкими и уязвимыми. Онория окинула их опытным взглядом и одобрительно кивнула:
— Хорошо.
Девочки робко пошли к двери. Они явно боялись того, что им предстояло сделать. Онория ободряюще улыбнулась им.
— Кузен забыл назвать ваши имена.
— Меня зовут Амелия, мисс Анстрадер-Уэзерби. — Девочка, стоявшая поближе, присела в реверансе.
— А меня Аманда. — Ее сестра сделала то же самое, и не менее грациозно.
Онория подняла брови.
— Наверное, к вам обеим обращаются «Ами»?
Эта простенькая шутка вызвала на лицах сестер тень улыбки.
— Да, как правило, — призналась Амелия.
— А это правда… ну, то, что сказал Девил? Что вы тоже потеряли любимого человека? — спросила Аманда грустно. Онория спокойно встретила ее проницательный взгляд.
— Да, когда мне было шестнадцать лет, я потеряла родителей. Их карета разбилась.
— Обоих родителей? — испуганно переспросила Амелия. — Наверное, это ужасно — даже хуже, чем потерять брата.
Онория замерла, но, пересилив себя, кивнула.
— Смерть любого члена семьи — трагедия. Они покидают нас, но мы должны жить дальше. Это наш долг перед ними… перед их памятью… перед самими собой тоже.
Девочки были озадачены философскими рассуждениями Онории. Воспользовавшись моментом, она повела их вниз, в домашнюю часовню. В дверях близнецы остановились, нервозно поглядывая на своих многочисленных тетушек, дядюшек и старших кузенов, облаченных в траур. В часовне было тихо. Многие сидели, склонив головы.
Девочки повели себя так, как и ожидала Онория. Они вздохнули глубже, распрямили плечи и медленно, рука об руку, подошли к гробу, стоявшему на помосте перед алтарем.
Все это напомнило Онории ее прошлое. Атмосфера скорбной умиротворенности захватила ее целиком. Она уже собиралась сесть на заднюю скамью, но заметила Девила. Одетый в строгий черный костюм с белой рубашкой и черным галстуком, он был дьявольски красив! Даже стоя у гроба, он вздернул бровь — то ли с вызовом, то ли с целью подбодрить Онорию.
Конечно, Толли не был ее родственником, но она присутствовала при его смерти. После некоторых колебаний Онория пошла по проходу вслед за близнецами. Обнявшись, они примостились на скамье позади плачущей матери. Глядя на покойного, Онория подумала, что даже смерть не смогла стереть с его лица печать невинности. Как она и говорила, он выглядел спокойным и умиротворенным. Никаких следов страданий на лице! Только сероватый цвет кожи говорил о том, что Толли никогда не проснется.
