Бертрис Смолл - Плутовки
– До чего ты рассудительна! – восхитилась Синара. – Жаль, что бабушка приставила тебя к Фэнси, а не ко мне.
– Миледи Жасмин знала, что я в отличие от доброй Эстер не потерплю ваших проделок! – язвительно бросила Бесс.
Фэнси и Дайана рассмеялись, но Синара тут же надулась.
– Ты скорее всего права, хотя такая дерзость недопустима! – отрезала она, выплывая из комнаты.
Дайана поцеловала кузину и, весело подмигнув, последовала за Синарой.
После их ухода Бесс проводила хозяйку в спальню.
– Ну как, госпожа, вы стали первой красавицей двора? – спросила она, принимаясь расшнуровывать корсаж.
– Король пригласил меня на ужин, – тихо призналась Фэнси, – но это пока секрет. Не пересказывай своим подругам то, о чем мы с тобой беседуем.
– Даю слово, госпожа, – кивнула Бесс.
– Если за первым приглашением последует второе и я его приму, мне будет слишком неловко рассказать об этом кузинам. Дайана и без того немного шокирована таким оборотом дела.
– А леди Синара небось раздулась от самомнения и дает советы, основанные на собственном опыте, – съехидничала Бесс.
– Именно, – согласилась Фэнси. – О, Бесс, я знала, что ты поймешь! Хоть ты служанка, а я госпожа, у нас с тобой больше общего, чем с моими кузинами. Я искренне их люблю, но мы совсем разные. Ты так же практична и благоразумна, как я.
– Вот это чистая правда, госпожа. У ваших кузин есть преимущество: они известны в обществе, и их происхождение и богатое приданое ни для кого не секрет. Они найдут мужей, как только захотят иметь дом и семью. Но вы... не примите за оскорбление... вы явились из колоний, окруженная скандальными сплетнями. Почти никому не известно, что ваш дед был маркизом Линдли и что ваша родословная ничуть не хуже, чем у кузин. Вам нужно чье-то высокое покровительство. И если вы украсите постель короля, а после сохраните его дружбу, это покровительство вам обеспечено, – заключила Бесс.
– Совершенно верно! О, я так рада, что хоть кто-то меня понимает! Но есть и кое-что еще. Синара утверждает, что у короля репутация лучшего любовника во всей Англии. Интересно, это правда, или так говорят, потому что он король? Видишь ли, мой муж... – произнеся это слово, она передернулась и побледнела, – он не был хорошим любовником. Пусть я была невинной, но женщины инстинктивно чувствуют подобные вещи в мужчине.
Фэнси распустила завязки бархатных юбок, и они упали на ковер.
– Так вот, госпожа, судя по тому, что я слышала, репутация короля вполне оправданна. Его мать – французская принцесса, а в ее роду было несколько знаменитых королей, известных как величайшие любовники своего времени. А когда Стюарты покинули свою Шотландию и прибыли в Англию, оказалось, что и они тоже завзятые дамские угодники. У них полно родственников, как законных, так и нет, но Стюарты признают всех: взять хотя бы вашего дядюшку герцога.
Бесс понизила голос и поближе наклонилась к Фэнси.
– Видите ли, леди Синара тоже родилась, как говорится, не с той стороны одеяла, но ее папа, вернувшись в Англию, женился на ее матери и официально, в королевском суде, признал девочку своей законной дочерью. Только об этом никому, хорошо, мистрис Фэнси? Я просто привела пример обычаев этой семьи и их отношения к людям. Стюарты – люди добросердечные. У короля несколько сыновей и дочерей, не только от леди Каслмейн, но и от других дам, и всех он признал и обеспечил. Думаю, его репутация любовника вполне заслуженна.
– Когда он говорил со мной сегодня вечером, – призналась Фэнси, – было в нем нечто такое... словом, я поняла, что не смогу ему противиться.
– Ах, как чудесно влюбиться, – вторила Бесс, – пусть и ненадолго! – Но порыв романтизма тут же прошел, и Бесс снова стала прежней, практичной, здравомыслящей особой. – Давайте-ка скорее разденемся и ляжем в постель, госпожа. Нужно выглядеть поистине неотразимой, если хотите привлечь внимание короля.
Назавтра Фэнси вместе с кузинами снова отправилась в Уайтхолл. На ней был туалет лазоревого шелка с нижней юбкой из парчи того же цвета, расшитой серебряными нитями и выглядывавшей в разрез верхней. Верх пышных рукавов, перевязанных в двух местах узкими серебряными лентами, тоже был лазоревым, низ – кремовым. Из-под него ниспадали мягкие кружевные манжеты. Прозрачная батистовая сорочка доходила до самой шеи, украшенной широким коротким жемчужным колье. На шляпе с высокой тульей развевались страусовые перья.
Кузины присоединились к свите короля и отправились на прогулку по дорожке, ведущей вдоль Темзы. Процессию возглавлял сам Карл. Сегодня на нем были широкие панталоны, собранные у колена и отделанные красными лентами, длинный черный бархатный сюртук, застегнутый до талии, и большая черная фетровая шляпа, украшенная красной тесьмой и белыми перьями. Пряжки красных кожаных туфель переливались жемчугом и бриллиантами. Король опирался на длинную трость черного дерева с круглой резной ручкой слоновой кости.
– Кровь Христова, – шепнула Синара, – какой модный костюм! Я почти жалею, что мы такие близкие родственники!
– Син! – неодобрительно прошипела шокированная Дайана.
– Не будь дурочкой, Сирена! Внимание короля – огромная честь! Но я забыла, – поддразнила Синара, – что царственные Стюарты приносят несчастье Лесли из Гленкирка!
– Бабушка говорит, что это правда! – бросилась на защиту семьи Дайана.
– Но ни я, ни Фэнси не носим фамилию Лесли! – парировала Синара.
Девушки неожиданно обнаружили, что в пылу спора шагали все быстрее и, хотя сначала тащились в хвосте, теперь оказались чуть позади короля. Карл слегка повернул голову, улыбнулся и поманил девушек к себе. Синара с кокетливой улыбкой быстро двинулась к нему, почти силой таща за собой кузин. Фэнси так и не поняла, как случилось, что король вдруг положил ее маленькую ручку на сгиб локтя и улыбнулся.
– Расскажите о моей колонии в Мэриленде, мистрис Деверс, – попросил он, гипнотизируя ее своими темными глазами.
– Необыкновенная земля, ваше величество. Чесапик – это ряд темно-голубых океанских заливов. В них полно рыбы и разных морских животных, а по берегам гнездится дичь. Раньше там было много лесов, но теперь их частично вырубили. Мы называем наши поместья плантациями. Отец возделывает табак, но не так много, как в первые годы после приезда туда. Он предпочитает выращивать лошадей. Сбор табака – тяжелый труд, на котором используются рабы. Но мой отец отрицает рабство. Он покупает черных, учит работать на полях или прислуживать в доме, а потом освобождает. Обычно они остаются с нами и получают жалованье за работу. Соседи считают моего отца чудаком, но я много раз видела, как бесчеловечно обращаются с рабами, и тоже не терплю рабства.
