Нора Робертс - Орудие ведьмы – любовь
– Резонно. Очень даже резонно. – Она облизнула губы и еще раз кашлянула. – Или это вообще могли быть совсем другие силы, – сделала она второй заход, боясь, что вот-вот снова взорвется.
– Другие?
– Кто знает? – Нет, она не злилась уже так сильно, как в первые мгновения, когда проснулась, но куда деть досаду? Она вскинула руки. – Что нам известно? Я явилась – или была затащена – в твою постель, и в состоянии сна мы стали делать то, чем занялись бы любые здоровые люди.
– Кожа у тебя мягкая, как лепестки розы, – с готовностью откликнулся Фин.
Зачем он говорит это? Впрочем, если хочет, пусть говорит, ей это не неприятно.
– Неудивительно, – беспечно отмахнулась она, – учитывая, что кремы я готовлю сама, и, между прочим, отличные!
– В тот момент, Брэнна, все было как когда-то, и даже лучше.
– В тот момент мы оба были под воздействием магии. Фин, а что произошло, когда мы соединились? – Она покрепче сжала руками кружку. – В кульминационный миг? Молния, буря, свет, затем мрак – и нас отбросило в другое место и другое время. Яснее ясного: вот она, плата за те самые мгновения.
– Для меня ничего ясного тут нет. Совершенно. Что мы узнали, Брэнна? Давай разберем детали.
Она отставила кружку и положила руки на стол, сплела пальцы и напряжением воли заставила себя окончательно вынырнуть из эмоций – каких бы то ни было. Сейчас как никогда им нужно холодное здравое размышление.
– Давай. Мы вошли в густую тьму, в чащу леса, не было ни звезд, ни луны, и только ветер завывал в кронах. Очень сильный ветер.
– Река. Где-то сзади журчал поток.
– Да. – Она закрыла глаза и мысленно перенеслась назад. – Это верно, да. Сзади текла река, а энергия была впереди. Черная сила, однако нас повлекло именно к ней, туда.
– Пещера. Логово Кэвона, это я знаю.
– Но его мы не видели.
– Я его чувствовал, только… Это было не так, как сейчас. Что-то другое. – Фин сосредоточенно покачал головой. – Пока ничего не ясно. Но что интересно – я не знаю, где мы были, вот только было ощущение чего-то знакомого. Как если бы я должен был знать это место. А потом появился этот старик…
– Мне он был незнаком.
– Мне тоже, но опять-таки было ощущение, что я должен его знать. Он сказал, что мы слишком рано, чтобы увидеть, и слишком поздно, чтобы что-то остановить. Загадки. Одни загадки, будь они неладны!
– Думаю, произошел перенос во времени. Мы были не в нашем времени, но и не в том, когда нам было бы известно больше. Он назвал себя жертвой.
– И прародителем тьмы. И кровь у него все шла и шла. Безумный, умирающий, но сила в нем чувствовалась. Угасала, но еще действовала.
– Жертвоприношение Кэвона? – Брэнна выпрямилась на скамье. – Его отец? – спросила она ровным голосом, видя, что Фин подумал о том же. – Это возможно?
– Ну, от кого-то же он произошел! А кстати, меня он назвал кэвоновым отродьем, а тебя – Смуглой Ведьмой из будущего. Он нас знал, Брэнна, хотя в его время нас с тобой еще не было. Он знал нас.
– И Кэвона он произвел на свет не таким, каким тот стал. – Она покачала головой, позволила себе еще раз окунуться в те ощущения. – В нем не было заложено всего, что его таким сделало. Однако…
– Там, в пещере, было что-то еще. – Фин начал успокаиваться, и лежащая на столе рука его разжала кулак. – Возможно, старик сам наколдовал что-то такое, что оказался не в силах контролировать? Призвал на помощь тьму, чтобы дать своему исчадию источник силы?
– Одной крови с Кэвоном… Его прародитель. Отец. И этот старец истекал кровью. Из него на землю уходила жизнь. В качестве жертвоприношения? Господи, Фин, может ли быть, что Кэвон убил собственного отца, принес его в жертву, чтобы подчинить себе тьму?
– Всегда кровь, – чуть слышно, как в медитации, пробормотал Фин. – Всегда чья-то кровь. Эта тьма ее жаждет. Требует. И даже свет без нее не обходится. Слишком рано, чтоб увидеть. Задержись мы, может, и увидели бы, как он наливается силой, какую мы за ним знаем? В самом ее начале, еще не вполне сформировавшуюся?
– Тогда-то это и случилось, в то самое время, как из старика уходила жизнь. Эта сила изверглась, как вулкан, отбросила нас назад, разрушила чары, которые нас туда перенесли. И еще, ты помнишь, было холодно, ты чувствовал? Перед тем как все кончилось, на какой-то миг наступил лютый холод – и я проснулась в своей постели.
Фин поднялся и принялся нервно выхаживать туда-сюда перед Брэнной.
– Не может быть, чтобы мы там оказались по его воле, – я о Кэвоне… Совсем рядом с его логовом… И чтобы нам стало что-либо известно о его происхождении.
– И есть ли и у нас вообще это право?
– Брэнна, он нас туда не переносил. С чего бы ему это делать? Чем больше мы знаем, тем больше у нас возможностей его прикончить. Ты сказала, другие силы. Вот и я говорю: нас туда перенесли другие силы. Те, что внутри нас, или те, что снаружи, – не знаю.
– Почему только нас двоих? Почему не всех шестерых?
– Только будущую Смуглую Ведьму и отродье Кэвона? – Он пожал плечами. – Ты прекрасно знаешь, что в магии не всегда возможно уловить логику. Надо туда вернуться и узнать больше.
– Что-то мне не больно улыбается ложиться с тобой в постель, чтобы совершить путешествие во времени и оказаться возле пещеры Кэвона.
– Но ты же готова отдать за это жизнь! – Он жестом не дал ей возразить. – Я не сторонник секса как магического инструмента, даже с тобой. И в следующий раз, когда мы туда ввалимся, я хочу сам все взять под контроль, а не так, чтобы какие-то силы нас туда унесли. Я должен это обдумать.
– Ты дашь мне честное слово.
– Что? – Фин рассеянно обернулся, без выражения следя взглядом за тем, как она поднимается, с распущенными, небрежно расчесанными волосами, – и сам собой качнулся вперед: в ее облике сейчас особенно проступала мятежная суть ее естества. В глазах металось спокойное бешенство.
– Твое честно слово, Финбар. Ты не пойдешь назад один. Ты не будешь копать дальше без меня, без всех ребят. Ты не один и действовать в одиночку не станешь! Поклянись, немедленно поклянись!
– Ты считаешь меня совсем безнадежным? Одержимым самоуничтожением?
– Я считаю тебя тем, кто в прошлый раз был готов бросить всех, пренебречь опасностью и в одиночку кинуться вслед за Кэвоном, даже рискуя никогда не вернуться в наше время, сюда к нам. Неужели, Фин, мы для тебя так мало значим? Настолько мало, что ты готов был нас бросить?
– Вы для меня значите все – и ты, и ребята. Но он – моей крови, не вашей. – В этих словах она услышала горечь, но это была сущая правда. – Однако действовать в одиночку я не стану. Потому что если я оступлюсь, то поставлю под угрозу тебя и всех. И все наше дело.
