Сара Ларк - Остров надежды

— На Каймановы острова, — ответила Маану. — Это не так уж далеко, говорят, почти двести миль к северо-западу отсюда. Они также принадлежат англичанам.

Дуг кивнул.

— Но они еще мало заселены, — объяснил он. — Там живет всего несколько семей — естественно, со своими рабами. И совершенно точно там нет колонии маронов. На Каймановых островах все знают друг друга. О побеге оттуда не может быть и речи.

— И там есть плантации сахарного тростника? — тихо спросила Нора.

Она ощутила что-то вроде сочувствия. Если Аквази после всего пережитого остаток жизни опять придется работать на поле — может быть, лучше бы он умер?

— Скорее хлопок и всевозможные овощи и фрукты, — ответил Дуг. — Оттуда идет немного экспорта, но в основном люди высаживают там все для собственных потребностей — и в качестве провианта для проходящих мимо кораблей. Причем капитаны там также не брезгуют самообслуживанием. Еще больше пиратства, чем здесь...

— Значит, он мог бы наняться на пиратский корабль, — подумала вслух Нора.

Она не знала точно, сказала ли это в шутку, или же это было тем, что вызывало в ней страх. Или надежду.

— На котором дисциплина, кстати, еще более строгая, чем на плантации или тем более в Нэнни-Тауне, — улыбнулся Дуг. — Аквази будет трудно привыкнуть к тамошним порядкам, не говоря уже о том, чтобы продвинуться по службе. Очень маловероятно, что он вернется сюда в качестве капитана пиратов. Я не думаю, что тебе нужно беспокоиться, Нора. Аквази больше не будет нам мешать.

Маану выпила свой ром и вытерла себе глаза. Она не хотела показывать, что плачет, но от Норы это не укрылось.

— А что будешь теперь делать ты, Маану? — по-дружески спросила она. — Ты вернешься назад в Нэнни-Таун? Я думаю, что Дуг отпустил бы тебя.

Фортнэм улыбнулся.

— Уже отпустил, — заметил он. — У нее грамота об освобождении от самого губернатора. Меня даже особенно не спрашивали. Маану может совершенно легально проживать в Лондоне, или в Нэнни-Тауне, или там, где ей понравится.

— Если ты хочешь остаться здесь... Ты могла бы нянчить Дэдэ и Джефа. Конечно, за соответствующую плату.

Нора сделала это предложение, опустив глаза. Собственно, она охотнее бы отказалась от присутствия Маану. Но ей не хотелось снова разлучать ее и Джефа.

Маану покачала головой и привычно насмешливо улыбнулась.

— Нянька при собственном сыне? Как тогда с Адвеа: одинаковое воспитание для господского ребенка и для ребенка раба до тех пор, пока это будет нравиться баккра?

Нора вскочила.

— Такого не будет! Джеф уже давно свободен, он...

Маану прикусила губы.

— Я хотела сказать не это, — призналась она потом. Она, наверное, никогда не придет к тому, чтобы попросить прощения. — Но я здесь не останусь. И если мой сын действительно свободный человек, то я хотела бы взять его с собой.

— В Нэнни-Таун? — спросила Нора и почувствовала бесконечное облегчение.

— Нет. — Маану нервно провела рукой по своим коротким волосам. — Я отправляюсь на Каймановы острова.

— Куда ты отправляешься? — ошеломленно воскликнула Нора. — Маану, такого быть не может! Ты бежишь вслед за Аквази? Опять? Все еще? Ты потеряла рассудок!

Маану пожала плечами.

— Наверное, так оно и есть, — улыбнулась она. — Еще совсем маленькой девчонкой я знала, что люблю Аквази...

— Но он тебя не любит! — твердо сказала Нора. — Пойми наконец: он тебя никогда не любил.

Маану запрокинула голову и глубоко вздохнула.

— Это может измениться, — сказала она затем. — В любом случае я попытаюсь еще раз.

Дуг потер лоб.

— Но, Маану, после всего, что вы пережили с ним, Нора и ты... Ты могла бы построить новую жизнь здесь. В Кингстоне. Может быть, открыла бы лавку или место на базаре? Мы могли бы тебе помочь.

Маану покачала головой.

— Если вы действительно хотите что-нибудь подарить мне, баккра... — Она улыбнулась, потому что у маронов она обращалась к Дугу на ты, как тогда, когда они были детьми. — Тогда вы могли бы... Вы могли бы подарить мне курицу.

Узников в цепях привели на борт небольшого фрахтового корабля, который должен был отвезти на Каймановы острова прежде всего рабов, но и немного товаров для торговли, таких, как ткани и домашняя утварь, с Ямайки. Пришлось дать взятку в размере небольшого состояния и недвусмысленно сослаться на пожелания губернатора, чтобы снять для Маану и ее сына небольшую каютку, которая могла бы, послужить им пристанищем. И Дугу пришлось добавить приличную сумму, чтобы капитан изъявил готовность перевести Аквази к ним, как только корабль покинет гавань Кингстона.

— В одиночку он не захватит корабль! — сказал он обеспокоенному моряку.

В конце концов, тот согласился на компромисс. Раб получит свою привилегию, но цепей с него не снимут. Дуг все понимал. Пленные на этом корабле были сплошь рабы, которые, со своей стороны, совершили тяжелые преступления. Чаще всего это были нападения на господ. Ни у кого из них не было страха, и каждому из них больше нечего было терять. Кроме разве что Аквази, но Дуг ни в коем случае не мог рассказывать чужому капитану всю его историю.

Нора беспокоилась о Джефе: что будет с ним, когда он увидит отца в цепях? Но тут ребенку помочь было невозможно, и Дуг тоже не считал правильным обманывать мальчика. Его отец никогда не станет королем. Он остался рабом.

Аквази почувствовал скорее страх, чем облегчение, когда два матроса вскоре после выхода корабля из порта пришли в трюм и отсоединили его цепи от днища. Он уже устроился на жестких, пропитанных соленой водой досках — ни один из узников не должен был во время многодневного путешествия видеть солнце, а свобода движения ограничивалась сидением на корточках при поглощении скудного рациона. Аквази знал, что его ожидает. Он видел достаточно африканцев, которые в истощенном состоянии, наполовину мертвые от голода, сходили с корабля.

Однако теперь его снова вывели на свет. Причем Аквази не ожидал ничего хорошего. С его помилованием чуть-чуть не получилось — и, наверное, губернатор вообще передумал. Аквази приготовился к смерти. Если его в цепях бросят в воду, все будет кончено: с таким железным весом никто не смог бы выплыть. Кроме того, тут водились акулы.

Но его повели не на верхнюю палубу, а только на промежуточную — сухую и не такую темную, как трюм корабля. Мужчины постучали в какую-то дверь.

— Вот и он... мадам!

Они как будто ухмылялись, произнося последнее слово.

И Аквази понял почему, когда дверь открыла Маану.

— Ты? — спросил он, когда мужчины втолкнули его в маленькое, но чистое и сухое помещение, в котором ожидали его жена и сын.