От выстрела до выстрела (СИ) - Юлия Олеговна Чеснокова
Несмотря на то, что Петя сменил форменный сюртук на свой обычный, для поездок, в нём всё равно угадали род занятий.
— Семейное.
— Ну, ежели семейное! — драгун украсил своё восклицание смешком. — В Кисловодске Шаховской.
— Кисловодске? А как туда добраться, не подскажете?
Усатый вытянул руку, указывая на площадь неподалёку от станции.
— Вон оттуда дилижанс ходит. Гляди, стоит ещё. Если место найдёшь — к вечеру будешь в Кисловодске.
— Благодарю! — кивнул Столыпин и поспешил к транспорту, в который набивалась часть прибывших с поездом. Удача сопутствовала ему, и место оставалось.
Спутниками его в дороге оказались два купца, один ветеринар, старуха-вдова с прислугой и адвокат. Все были значительно старше, и беседовать друг с другом не стремились. Однако путь всё же был не самый близкий и, в конце концов наболтавшись со своим товарищем, один из купцов переключил своё внимание на Петра.
— Раньше не бывали в Кисловодске?
— Никогда.
— У нас здесь красиво. Климат — великолепный, а воздух! Дышишь и исцеляешься.
— Да, воздух замечательный, — согласился Петя.
— Где вы остановились?
— Нигде, — растерялся, но не стал сочинять студент.
— Как же так? А к кому вы едете?
— К знакомому… я ненадолго. Буквально на один день.
— И всё же голову положить где-то на ночь нужно будет! Снимите комнату в ребровских[6] домах…
— Простите, а вы… не знаете, где в Кисловодске сорок четвёртый полк размещается?
— Как же не знать? Все военные в казармах, на территории бывшей крепости.
— Благодарю.
— У вас служит кто-то? Брат?
— Можно и так сказать.
Своею неразговорчивостью Столыпин отбил желание с собой разговаривать. Ему этого и не хотелось. Каждая верста, прокатывающаяся под колёсами дилижанса, приближала его к заветному. То, к чему он так упорно шёл несколько месяцев! В это поверить было страшно, чтобы не сглазить, как тогда, зимой, когда он пришёл к Преображенским казармам, а Шаховского в них не было. Хоть бы не повторилось! Проделать такой путь и остаться ни с чем? Это была бы слишком злая насмешка судьбы.
Ехали часа четыре, не меньше, с остановками. В Кисловодск добрались, когда уже стемнело. Улочка, на которой вышли пассажиры, подсвечивалась шестью фонарями. Дальше дорога тонула в темноте и лишь огоньки каких-то окон там и тут выдавали присутствие людей. Пётр спросил у кучера, в какую сторону крепость?
— А вот на самый юг держи, на окраину. Не сворачивай никуда, к ней и придёшь.
Оторвавшись от остальных, он пошагал, приглядываясь к синим теням деревьев и светлеющей протоптанной дорожке. Глаза постепенно привыкали, становилось не так уж и темно. Столыпина удивляло, насколько тёплым был вечер. Одновременно свежий и сладкий воздух, пахнущий неведомыми ароматами, может, магнолиями, а может виноградниками, совсем не давал прохлады, а приятно грел, и ветерок, когда касался лица, тоже ощущался тёплым. Цикады стрекотали, незримые и непривычно громкие. Местные давно не замечали их, а Столыпина звук завораживал, вызывая мурашки. Звёзды над головой крупные, совсем не северные. Юг. «Как жаль, что я тут не для любования природой» — подумал Пётр. Всё вокруг располагало к тому, чтобы присесть, задрать голову, прислушаться и насладиться летним мгновением, а не лететь, как бабочка к огню, рискуя жизнью.
Кучер оказался прав, крепость пройти мимо было нельзя. Дальше неё ничего не было, и в её каменную стену упирался путь. Ворота на ночь заперты. За ними, где-то в конюшнях, послышалось лошадиное фырчанье. Приглушённо доносились голоса. По рассказам покойного Михаила Пётр знал, что казармы редко когда полностью спят. Там должны быть дежурные, постовые. Зайдя чуть со стороны, Столыпин увидел свет в узком окне стены. Постучал. Несколько секунд спустя там мелькнула тень. За мутным стеклом показалось какое-то мужское лицо.
— Чего надобно⁈ — глухо спросило оно.
— Я к князю Шаховскому! — постарался как можно чётче и громче, чтобы его услышали, произнести Пётр.
— С какой целью⁈ — его услышали.
— Послание.
Поднеся к окну лампу, чтобы свет упал на беспокоившего, офицер оглядел Столыпина и, мотнув головой, отошёл от окна. Совсем ли? Решил, что какой-то безумец бродит? Второй раз стучать казалось некрасивым, тем более что свет гореть перестал. Офицер лёг спать?
Послышался скрежет замка. Ворота! Петя скорее вернулся назад, к ним. В приоткрытом зазоре показалось двое. Один держал лампу — видно он с ней и пришёл сюда из комнаты. Второй держал ружьё.
— Давай сюда своё послание, — протянул руку офицер.
— У меня устное, — сообщил Столыпин.
— Устное? — переглянувшись, оба хмыкнули. — Ты кто таков?
— Пётр Аркадьевич Столыпин, студент третьего курса Его Величества Императорского университета Санкт-Петербурга. Честь имею, — почти по-военному отрапортовал себя молодой человек.
— Столыпин? Ты не из тех ли Столыпиных, одного из которых убил Шаховской?
— Так точно, — сдерживая тяжесть на сердце и гнев, подтвердил Пётр.
— И чего тебя сюда нелёгкая принесла? — офицер нахмурился: — Ты с оружием?
— Извольте досмотреть, если нужно. Но допустите поговорить с князем.
Позволив Петру переступить порог крепости, двое посветили на него тщательно, убеждаясь, что ни ножа, ни револьвера на нём нет.
— Ну, иди за нами. Шаховской ещё не спит, — один сказал другому: — Вот Ивану сюрприз на ночь глядя!
Столыпина провели, как он понял по размещению, в ту комнату, свет из которой его и привлёк. Только оказалось, что это длинное дежурное помещение в четыре окна, но три из них были завешаны, чтобы не привлекать внимание. А дежурные, тем временем, играли в карты, пили и курили, так что под потолком висело белёсое облако. На столе, между кружками, валялись мелкие монеты. Хлопки картами и хохот наполняли душные каменные своды.
— Иван! — проголосил несущий лампу. — Тут к тебе гость!
Пётр вкопался, уставившись на того, кому это сообщили. Вот он — убийца брата. Сидит лицом ко входу, усы аккуратно подстрижены, глаза горят азартом, губы и без усмешки язвительны, а щёки, даже при жёлтом свете фитиля, бледны. Он напомнил какого-то гоголевского персонажа, нечестного на руку или связавшегося с нечистью. Отдавая себе отчёт в том, что не способен объективно воспринять внешность этого человека, Петя проникся неприязнью.
— Неужели⁈ — не отрываясь от игры, бросил Шаховской. — Если это не хорошенькая барышня, я никого не жду!
— Доброго вечера, господа, — пересиливая себя, студент на отвердевших ногах подошёл к столу, — князь Шаховской… — тот продолжал следить за игрой, не повернув головы. Собравшись с духом и осмелев, Пётр властно, низко прикрикнул: — Имейте уважение смотреть, когда к вам обращаются!
Не ожидавший такой дерзости, князь действительно поднял глаза и оцепенело воззрился на юношу. Окружавшие тоже притихли, и на их выражениях читалось
