Колин Фолкнер - Сладостный обман
– Ваш ужин будет подан немедленно, – угодливо проговорил он, вытирая толстые пальцы о передник и стараясь тайком рассмотреть Эллен.
Она подошла к окну и стала внимательно разглядывать улицу.
– Чем еще я могу быть полезен милорду? – заискивающе ворковал хозяин. – Может быть, желаете послушать баллады? Я могу прислать сюда певцов и музыкантов.
Кэвин открыл дверь, давая хозяину понять, что в нем больше не нуждаются.
– Благодарю, когда мне что-нибудь понадобится, я дам вам об этом знать, – раздраженно сказал он.
Выпроводив чересчур назойливого хозяина, Кэвин закрыл дверь и повернулся к своей спутнице. Она отошла от окна и смотрела на него. Эллен никак не могла подавить в себе влечение к совершенно незнакомому ей человеку. Он манил, притягивал ее к себе, и она ничего не могла с собой поделать. Но в то же время она понимала, что не может руководствоваться только чувствами. Сейчас, когда ее новая жизнь только-только началась, ей следовало быть крайне осторожной и никоим образом не выходить за рамки, предначертанные ей самой судьбой. И Ричард был прав, на каждом шагу Эллен могла подстерегать опасность.
Но разве могла она думать об опасностях, находясь рядом с этим влекущим к себе мужчиной? Эллен смотрела на него глазами влюбленной женщины. Ее взгляд был красноречивее всяких слов: она хотела любить и быть любимой.
Кэвин положил накидку Эллен на стул и снял свой плащ. Он был одет в рубашку из дорогого полотна, отделанную кружевами, и короткие штаны. Одежда очень шла ему. Она соблазнительно облегала его тело и подчеркивала его красоту и силу. От внимания Эллен не ускользнул крупный бугорок, выступающий из-под обтягивающих его бедра штанов. На ногах были высокие сапоги, каких в Англии никто не носил. «Наверное, в колониях теперь такая мода», – подумала Эллен.
Колониальный загар, тонкие усики и очаровательная улыбка делали лицо Кэвина неотразимо красивым. Его длинные пушистые волосы, блестевшие под лучами заходящего солнца, ниспадали до самых плеч. Эллен почувствовала непреодолимое желание коснуться его лица, и щеки ее вспыхнули. С большим трудом заставила она себя оторваться от его чарующего взгляда. Но, даже отвернувшись, она чувствовала, что он не сводит с нее глаз.
– Вы сказали, что совсем недавно приехали из колоний, – прервала Эллен напряженное молчание. – Мне часто доводилось слышать об Америке, но среди моих знакомых нет никого, кто бы бывал там, – проговорила Эллен, задумчиво глядя в окно. С улицы послышались крики и веселый смех, к таверне подъехала телега с подвыпившими студентами.
– У меня там земли, – ответил Кэвин, пододвигая стулья к столу. – В Мэриленде, – прибавил он. – Я плантатор.
Эллен обернулась и увидела, что Кэвин уже сидит за длинным, занимавшим добрую половину маленькой комнатки столом и снимает с принесенного ужина накрахмаленные салфетки.
– А правду говорят, что земли там пустынны и кругом никого нет, кроме аборигенов, таких же диких, как тамошние животные?
– Дикари и животные там действительно есть, – с улыбкой проговорил Кэвин. – Но земля там совсем не напоминает пустыню. Я бы сказал, что она прекрасна. Мне, во всяком случае, не доводилось видеть более красивых мест. А я попутешествовал по свету немало. – Он показал Эллен на стул: – Присаживайтесь, не то наш ужин остынет.
Ужин оказался изысканным: дымящийся луковый суп, утка с устрицами, сыр, хлеб с хрустящей корочкой и на удивление вкусный соус со сладким горошком. Кэвин принялся рассказывать Эллен о колониях, и она, совершенно очарованная его низким волнующим голосом, забыла о времени. Рассказ Кэвина был таким красочным, что Эллен порой казалось, что она видит перед собой и волны бушующего океана, и непроходимые заросли величественных лесов, и неописуемо красивые экзотические цветы, и колючий кустарник. Она расспрашивала Кэвина о людях, местных плантаторах, интересовалась, что их держит в такой дали, и он охотно отвечал ей.
Еще никогда ни с одним мужчиной Эллен не чувствовала себя так спокойно. Кэвин относился к ней как к равной. Иногда слова его были смешны, а иногда заставляли ее задумываться. Он обладал удивительным чувством юмора, умел подшучивать не только над окружавшими его людьми, но и над собой, и это придавало его рассказам определенную прелесть. Часто Эллен, не в силах себя сдерживать, радостно смеялась, поблескивая на Кэвина влюбленными глазами.
Вскоре в комнату вошла служанка; убрав остатки ужина, она внесла вазы с орехами и сушеными фруктами. Кэвин достал колоду карт, и они немного поиграли. Эллен нравилось играть в карты. Дома, в Хаверинг-хаузе, ее суровый отец запрещал дочери даже притрагиваться к ним, здесь же, в Лондоне, не без помощи Ричарда, она научилась неплохо играть и знала несколько игр.
Почти час они играли, попеременно обыгрывая друг друга. Эллен радовалась, как ребенок, смеялась и шутила. Кэвин тоже был очень весел. И только иногда он так красноречиво смотрел на нее, что ей становилось неловко. В такие моменты она, стараясь отвлечь его внимание картами, улыбалась, но улыбка выходила какой-то натянутой.
– Вы все время спрашиваете, – внезапно произнес Кэвин. – Позвольте и мне спросить вас. Расскажите, пожалуйста, о себе.
Эллен насторожилась.
– Да мне, собственно, и нечего особо рассказывать, – пожала она плечами. – В моей жизни не случалось ничего интересного.
– Вот уж никогда не поверю, что с вами не может случиться ничего заслуживающего внимания, – проговорил Кэвин, кладя на стол руки. – Расскажите, как вы стали актрисой? Когда я уезжал отсюда, здесь никто и не думал о театре. Откуда вы родом и как попали на сцену? – продолжал допытываться ее собеседник.
– Вас интересует, что заставило меня пасть так низко? – раздраженно уточнила Эллен.
– Ну, что вы, – замялся Кэвин. – Я совершенно не имел в виду…
Эллен бросила на стол карты и резко поднялась со стула.
– Простите, уже поздно. Мне пора идти.
– Эллен, куда вы? – Кэвин тоже встал и подошел к ней. – Простите меня, Эллен, но я действительно не хотел вас обидеть. И мне, по правде говоря, совершенно безразлично, кто вы и чем вы занимаетесь.
Эллен отошла к окну.
– Мне пора, – сухо повторила она. – Ричард, наверное, уже вернулся… – заговорила она и вдруг осеклась. Кэвин быстро подошел к ней и, прежде чем Эллен смогла остановить его, обнял ее.
Его запах, близость разгоряченного мужского тела, выпитое вино, волнение – все вдруг ударило ей в голову. Она дрожала словно в лихорадке. Эллен понимала, что ей следует оттолкнуть этого настойчивого мужчину, уйти, но у нее не было сил оторваться от него. Во взгляде его зеленых глаз было нечто, что сковывало ее движения. Она почувствовала, как его сильные руки легли ей на талию. Кэвин нежно привлек ее к себе и поцеловал в самые губы. От этого опьяняющего прикосновения его губ голова у бедной девушки совсем пошла кругом. В последнем усилии оттолкнуть его от себя она подняла ослабевшие руки и, проведя ладонями по его волосам, опустила их на плечи Кэвина. Поцелуй был недолгим, почти мимолетным, но даже и этого Эллен хватило, чтобы забыть обо всем на свете.
