Барбара Картленд - Любовь и страдания принцессы Марицы
Она слегка улыбнулась ему. Не желая навлекать на Марицу гнев принца Фридриха за столь долгое отсутствие, он попросил счет.
Назад они ехали почти молча, но потому, как Марица смотрела по сторонам, лорд был уверен, что она запоминает все, что видит, говоря себе, что любой красивый пейзаж поможет ей войти в тот тайный мир, о котором он ей говорил.
Когда показались крыши Мариенбада, он спросил:
– Не хотите ли вы и завтра поехать со мной?
– Я мечтаю об этом больше всего на свете, но не смогу, и возможно… Она заколебалась, и лорд Эркли возразил:
– Не говорите так. Я уже сказал вам, что только с вами я получаю удовольствие от прогулки.
– Я так боюсь вам надоесть.
– Вы же знаете, что вы мне нисколько не надоели.
– Вы… уверены?
– Думайте лучше не о моих чувствах, – посоветовал лорд Эркли, – а о неведомом мире, которого вы пытаетесь достичь.
– Я буду думать об этом, – произнесла Марица, – каждую секунду, и особенно, когда я одна. – Затем, проехав еще немного, она продолжала: – Я на днях читала учение госпожи Блаватской. Там говорится, что, если ты готов к приходу Учителя, он появляется.
Лорд Эркли улыбнулся.
– Вы, по-моему, льстите мне. Я читал эту книгу. Мне кажется, ваш советчик и учитель не обязательно должен быть человеком. – Он увидел, как она озадачена, и продолжал: – Помощь можно найти где угодно. Кто-то находит ее в церкви, кто-то на вершине горы, а некоторые в лодке на озере, похожем на то, которое мы видели.
– Конечно! – воскликнула Марица. – Как я раньше об этом не подумала? – Потом смущенно добавила: – И все же я верю, что вы посланы… помочь мне.
– Я надеюсь, – ответил лорд Эркли, когда они уже подъезжали к "Веймару".
Часы не пробили и девяти, когда Марица стремительно взбежала на второй этаж. Она открыла дверь в номер и увидела, что принц Фридрих уже встал, одет и завтракает в гостиной. Он всегда любил поесть и сейчас доканчивал огромное блюдо мяса в сладком соусе. Когда вошла принцесса, он только поднял голову, но ничего не сказал и продолжал есть.
– Доброе утро, Фридрих, – сказала Марица. – Как мило с твоей стороны, что ты разрешил мне покататься с лордом Эркли, я получила огромное удовольствие.
Она тут же осеклась, ей показалось бестактным так говорить, когда ее .муж не мог принять участие в прогулке. Но ведь если бы она не упомянула об этом, принц мог не пустить ее кататься в следующий раз под предлогом, что ей не понравилась первая прогулка.
– Будет ли ваше королевское высочество завтракать? – поинтересовался Джозеф, предлагая ей кресло.
– Разве что кофе, если вам не трудно, – ответила Марица, понимая, что нельзя совсем отказаться от еды. Принцесса чувствовала, что не в силах рассказать Фридриху о том, как они с лордом Эркли сидели в маленьком кафе на берегу озера. Это было место их тайны, место, где они были вдвоем, и даже упоминание об этом в разговоре с кем-то посторонним отравило бы всю прелесть этих минут.
Принц Фридрих оттолкнул пустое блюдо, посмотрел на Марицу и произнес:
– Ну, и о чем ты с ним говорила?
– С лордом Эркли?
– А с кем же еще? Вы же были вдвоем, если мне не изменяет память?
– Мы очень мало говорили.
– Что он говорил? Я просил тебя запомнить, что он скажет. Говорили о короле Эдуарде?
– Да. Лорд Эркли считает его очень славным человеком.
– Что еще?
– Что он гурман.
– Это и так известно. Что еще он тебе сказал?
– Он рассказывал мне забавные подробности путешествий короля в разные страны.
– О Германии говорил?
– Нет.
– О Франции?
– Только о своей поездке в Париж с королем Эдуардом два года назад.
Какой-то миг стояла гробовая тишина. Затем внезапно, да так внезапно, что Марица подскочила, принц Фридрих с силой ударил кулаком по столу. Зазвенели тарелки, чашки, блюдца.
– Ты нарочно во всем мешаешь, – сказал он. – Если я разрешил тебе поехать, я хочу знать все подробности вашего разговора. Видит Бог, у меня в жизни мало удовольствий! Я бы тоже мог так развлекаться!
Марице стало стыдно.
– Прости, Фридрих! Я не думала, что тебя интересует, о чем мы говорили с лордом Эркли.
– Меня это очень интересует, поэтому рассказывай быстро.
Марица отчаянно пыталась вспомнить, о чем же они говорили, кроме своих чувств и переживаний, и не могла подобрать нужные слова.
– Я сказала, что слышала, как короля Эдуарда назвали "Дядюшкой всей Европы", – прошептала она, – и лорду Эркли очень понравилось это выражение, так как только король, сказал он, способен сохранить мир!
– Сохранить мир! – презрительно поморщился принц Фридрих. – Ты думаешь, именно эту цель он и преследует, подстрекая Францию против Германии?
– Нет, не думаю.
– Ты не думаешь! Что ты знаешь, безмозглая дура? – усмехнулся принц Фридрих. – Бюллов говорил о "заморском кинжале" короля Эдуарда. Вот о чем я хочу услышать. Вот что тебе должен был объяснить лорд Эркли.
Он кричал достаточно громко, и Марица молилась только о том, чтобы лорд Эркли случайно не услышал его слов. Она с ужасом подумала, что тогда он заподозрит ее в том, что она поехала с ним только для того, чтобы получить от него нужную информацию и передать ее Фридриху. В таком случае он больше не захочет с нею разговаривать. В то же время она чувствовала, что ее разговором с лордом, конечно, интересуется еще кое-кто, кроме Фридриха, хотя эта идея показалась ей абсурдной.
Лорд Эркли был слишком опытен, чтобы сообщить ей что-либо, способное привлечь внимание таких людей, как генерал фон Эхардштейн или адмирал фон Сенден.
Принцесса усилием воли отогнала от себя эту мысль и подумала, что просто у Фридриха очень тяжелый характер, и, возможно, он, хоть и ненавидит ее, сам того не сознавая, ревнует к любому молодому привлекательному мужчине. Она пыталась вспомнить, что же еще сказал лорд Эркли о короле, но так ничего и не вспомнила.
По сердитому взгляду мужа Марица поняла, что он чем-то очень раздражен и разочарован.
– Я должна переодеться, – сказала она, вставая, – чтобы не заставлять тебя ждать и сейчас же идти в парк.
– Если ты не будешь готова, я поеду без тебя. – сказал принц Фридрих почти машинально, а когда принцесса отправилась в свою комнату, он добавил: – Полагаю, ты и завтра поедешь кататься с лордом Эркли?
Она остановилась.
– Я бы очень хотела, если ты позволишь.
– Я позволю, если ты обещаешь сообщить мне что-нибудь более интересное, чем сегодня. Одному Богу известно, как я страдаю, будучи прикован к этому креслу и слушая изо дня в день твою глупую болтовню. Когда тебе случается беседовать со светским человеком, старайся запомнить остатками своих мозгов, что он тебе говорит.
