Патриция Поттер - Непокорный
А потом он опять почувствовал вопросительный взгляд женщины и кивнул.
Она подошла к нему и опустилась на стул возле кровати. Он с неудовольствием отметил, что от нее как всегда пахнет цветами. При первом ее прикосновении Уэйд закрыл глаза и не открывал их, пока она умывала его, намыливала щеки и проводила бритвой по коже.
Он чуть было не поморщился от желания, проснувшегося в нем, стоило ей дотронуться до него. Ему показалось, будто он предал Чивиту, потому что она никогда не вызывала в нем такую жажду, никогда не тревожила его сердца.
Теперь ему только и оставалось держать глаза закрытыми, чтобы отгородиться от нее. Он чувствовал себя таким же голым, как тогда без брюк, словно она сбривала не бакенбарды, а слой за слоем снимала его неуязвимость.
Но он лежал неподвижно и все терпел. Спустя какое-то время, которое показалось ему целой вечностью, от его лица отняли бритву, и он почувствовал прохладное полотенце.
— Теперь можете открыть глаза, — сказала хозяйка чуть насмешливо. — Горло я вам не перерезала.
Он открыл глаза и поднес левую руку к щеке. Гладкая. Выбрито чисто. Ощущение приятное.
— Я об этом и не думал, — сказал он.
— Тогда почему…
Она была честна с ним с самого начала. Пора и ему быть честным с ней, во всем. Он посмотрел ей в глаза.
— Чересчур уж приятно было. Я такого не заслужил. Она слегка наклонила голову, внимательно изучая его.
— Дело явно идет на поправку. — После паузы она не уверенно поинтересовалась: — На вас есть листовки «Разыскивается»?
— Сомневаюсь, — сказал он. — По крайней мере, не последнего выпуска.
Ее глаза вопросительно сощурились.
— Думаю, меня никто не видел, — сказал он. — Полиция скорее всего разыскивает какого-нибудь чужаки, особенно продырявленного пулей.
— Как вам удалось… убить того старателя, когда вы сами были так тяжело ранены? Не мог же он в вас стрелять после…
— Я сделал это левой рукой, — произнес он, отчеканивая каждое слово. — Если очень хочешь, то можно сделать что угодно. К тому же у него кончились боеприпасы. И он был напуган. — Вот теперь уж она замолчит, подумал Фостер.
Но она не замолчала, хотя слегка побледнела.
— Он убил вашего сына?
— И жену, — сказал Уэйд. — Он был одним из трех убийц и умер последним. — Глядя прямо ей в глаза, Фостер решительно заявил: — Можете оставить свою вежливость. Моя жена была индианка из племени ютов, а сын… полукровка. Ему исполнилось шесть лет, когда эти люди перерезали ему горло, после того как изнасиловали и убили его мать. Конечно, многие скажут, мол, невелика потеря. Всего лишь каких-то два индейца. — Он не сумел скрыть горечи.
— Мне жаль, — тихо сказала она.
— Вам жаль? Действительно жаль? Я видел ваши глаза, когда вы принесли уздечку.
— Я всегда говорю то, что думаю, мистер Фостер, — с вызовом произнесла Мэри Джо. — Это большое горе, когда убивают ребенка. Я видела белых ребятишек, убитых индейцами. С моей подруги сняли скальп, а когда мне было семь, команчи увезли с собой мою сестру. Мы так и не нашли ее, хотя отец никогда не оставлял попыток, даже десять лет спустя. — Мэри Джо вдруг замолчана и поднялась. — Завтрак скоро будет готов.
Уэйд смотрел ей вслед, сожалея о своих злых словах, сожалея, что пробудил тяжелые воспоминания, от которых в ее глазах появилась старая печаль. Он всегда умел обидеть окружающих. У него это получалось чертовски хорошо.
Джефф закончил поливать Джейка водой, натасканной из источника. Пес встряхнулся, обрызгав Джеффа, потом лизнул хозяина, словно извиняясь за неурочный душ.
— Больше так не делай, — отругал его Джефф.
Джейк обиженно потрусил прочь. Джефф быстро вытерся полотенцем и взбежал на крыльцо. В животе у него урчало от голода, а он еще хотел поговорить с больным.
Мать жарила яичницу, и опять пахло ветчиной. На столе уже лежало золотистое печенье. Джефф с удовольствием потянул носом воздух. Он сказал незнакомцу чистую правду. Его мать была лучшей поварихой Техаса. И Колорадо тоже.
Она шваркнула кусок ветчины на тарелку.
— Порежь на кусочки для мистера Фостера, — сказала Мэри Джо, — и помажь маслом печенье. Сверху можешь положить яблочный джем.
Джефф с радостью все исполнил. Ему было приятно, что в доме появился еще один мужчина. Он любил мать, но ему не хватало рейнджеров и того внимания, которое они ему уделяли. Рейнджеры брали его с собой на рыбачку и охоту, разговаривали с ним как со взрослым. И обращались с ним тоже как со взрослым, доверяя ухаживать за лошадьми. Он многое знал о лошадях.
Джефф хотел, чтобы незнакомец остался, хотел разговаривать с Уэйдом Фостером, как мужчина с мужчиной. А то мать все еще считает его ребенком. Беспокоится, если он надолго отлучается, когда, погрузившись в собственные мысли, бродит вдоль реки или скачет на лошади.
Джефф не винил ее. Понимал, что он единственный, кто у нее остался. Тай давно объяснил ему это, когда он пожаловался, что мать чересчур часто обнимает его. Ей нужен муж, сказал тогда Тай.
Мальчик не стремился заполучить лишь бы какого отца. Но незнакомец произвел на него впечатление, да и Джейку мистер Фостер понравился. А ведь этому псу нравился далеко не каждый. К тому же мистер Фостер был немногословен и не старался никому понравиться. И свое оружие он носил правильно, точно как пала, и грустил, что погибла его лошадь.
Все это вместе значило для Джеффа очень много.
На слова шерифа о хладнокровном убийстве он не обратил внимания. Как сказала мать, если незнакомец убил кого-то, значит на то быта причины. Джефф принимал такое объяснение, считая его достаточным.
Это не мешало ему, однако, задуматься, не связан ли незнакомец с законом. Или с армией. У Джеффа было очень много вопросов, но мать приказала ему не надоедать гостю.
Впрочем, Джефф не считал, что надоест, если задаст ему несколько маленьких вопросов, например, о сыне. Джефф удивился, когда впервые услышал о нем. Мистер Фостер говорил тогда с печалью, но и со злостью тоже, и Джефф догадался, что, наверное, случилось что-то ужасное. Незнакомцу было очень больно, как было больно Джеффу, когда погиб его отец, а потом и Тай.
Джефф закончил резать мясо, мать тем временем приготовила поднос, куда поставила стакан молока и чашку кофе.
— Отнеси ему, — сказала она.
Джефф по-детски удивился, но потом вспомнил, что она все утро напряженно молчит, поджав губы, после того как вышла из комнаты мистера Фостера.
Джефф взял поднос и уже почти дошел до двери, когда мать вновь окликнула его.
— Скажи мистеру Фостеру, чтобы съел, сколько сможет, Джефф. И, пожалуйста, не задавай никаких вопросов. Мне кажется, ему пришлось нелегко, и не стоит об этом напоминать.
