Стефани Блэйк - Великолепная страсть
– Нектар богов! – сказал он с удовлетворением.
Изголодавшиеся по свежим фруктам солдаты ринулись галопом на остров. Пока они упивались восхитительными плодами, неожиданно с быстротой, сравнимой только с ударом молнии, разразилось несчастье. С низких холмов по обе стороны ручья вниз по склонам на них ринулись конные воины-индейцы, стреляя из винтовок, осыпая кавалеристов градом стрел, оглашая окрестности леденящим кровь боевым кличем шайеннов. На мгновение Тэйлором овладело замешательство, но он тотчас взял себя в руки.
– Спешиться и развернуть лошадей по периметру острова! – скомандовал он.
Кавалеристы отреагировали на команду быстро и слаженно, не промедлив ни секунды. Мощная лавина пуль и стрел, направленная шайеннами на осажденный остров, уничтожила всех лошадей. Прошло не более десяти минут, как все они были убиты. Их трупы образовали нечто вроде естественного бруствера по периметру острова, за которым укрылись кавалеристы. Хотя число индейцев значительно превышало численность кавалеристов, они сумели использовать свое единственное преимущество.
Индейцы трижды пытались взять приступом крошечный островок, но трижды отступили, понеся серьезные потери. Во время последнего броска одному конному воину удалось прорваться сквозь бруствер, но Брэд уложил его, всадив ему пулю между глаз. Мертвого индейца сбросили назад, в воду, а его лошадь галопом помчалась вниз по течению ручья. Люди Тэйлора насчитали несколько десятков трупов индейских воинов, которых несло течением в том же направлении. Хотя кавалеристов Тэйлора было значительно меньше, чем индейцев, вооруженные многозарядными винтовками «спенсер», они нанесли поражение врагу. Умение метко стрелять в данном случае значения не имело – столь сомкнутыми, тесными рядами наступали индейцы. Кавалеристы тоже несли потери: шестеро из них были убиты и дюжина ранены.
Передышка оказалась короткой. Полчаса спустя трубач просигналил тревогу.
– Они снова наступают!
– Глазам своим не верю! – воскликнула Майра.
Во главе наступающих был индеец необычайно высокого роста, какого им до сих пор не приходилось видеть. Он казался устрашающим, почти сверхъестественным существом.
Его грудь была обнажена и раскрашена кричаще яркими узорами, представлявшими собой подлинные шедевры примитивного искусства, созданные на теле живого человека. Голову украшал боевой убор из перьев, концы которого спускались на спину и доходили до крупа лошади всадника. И последним удивительным штрихом в его снаряжении было то, что он держал кавалерийский рожок, который поднес к губам, и хорошо отполированная медь засверкала в солнечном свете. Они в безмолвном изумлении смотрели на него, когда этот великолепный экземпляр человеческой породы просигналил «В атаку» в лучших традициях трубачей академии Уэст-Пойнт[4] с искусством, которому они могли бы позавидовать.
Шайенны ринулись на остров, как волны прилива, принявшие человеческий образ, перетекая с одного берега на другой. Прикинув расстояние до передовых рядов врага, равное пятистам ярдам, лейтенант Тэйлор отдал приказ:
– Открыть огонь по цели!
Сокрушительный огонь кавалеристов скосил первые ряды нападавших индейцев, как коса срезает траву, но за ними следовали все новые и новые ряды, и конца этому не было. Теперь они уже были у самого заграждения, и Тэйлор крикнул своим людям:
– Это наш последний шанс! Так используйте же его наилучшим образом!
Теперь индейцы были так близко, что винтовки для цели солдат не годились, и кавалеристы отбросили их и принялись стрелять из своих кольтов.
Завершение этой битвы было столь же неожиданным, как и начало. Индеец-гигант с рожком, по-видимому, вождь, смотрел на лейтенанта Тэйлора через баррикаду из мертвых лошадей – глаза двух врагов будто сцепились, и в них сверкали ярость и взаимная ненависть.
Они выстрелили одновременно. Брэда ранило в левое плечо и отбросило назад, на Майру. Пуля из его кольта угодила вождю в грудь. Он судорожно схватился за сердце, все еще не выпуская рожка, зажатого в огромном кулаке. Глаза его остекленели, и он опрокинулся со своего коня прямо в мелкую воду. Потом, как принято у многих индейских племен, считающих своих вождей бессмертными, лавина нападающих остановилась так же мгновенно, как ринулась в атаку, и деморализованные воины отхлынули в слепом беспорядочном бегстве.
Изумленные кавалеристы смотрели, как враги гонят своих лошадей, побуждая их одолеть берег оврага и скалистые гребни холмов за ним.
– Это чудо, – сказала Майра.
Тэйлор попытался встать на ноги, придерживая раненое плечо. И взглянул на труп вождя, не утративший царственного величия даже в смерти. Течение медленно уносило его, лежащего лицом вниз на воде, прочь от острова.
– Нет, с их точки зрения, никакого чуда. Они приняли его гибель как волю богов. Такой человек, великолепная военная машина, вероятно, переживший немало битв… Должно быть, его люди считали его не уязвимым ни для какого смертоносного оружия. И сегодня его священная и, как им казалось, нескончаемая жизнь прервалась, и не по нашей вине, а по воле небес.
Тэйлор оглядел сцену недавнего побоища на островке, окруженном трупами лошадей вперемешку с телами поверженных солдат. Во время последней атаки погибли восемь его людей. Тэйлор обратился к своему разведчику:
– Мы не можем вывезти ни мертвых, ни раненых. Единственное, что мы можем сделать, это захватить одну из брошенных индейцами лошадей.
Животные мирно паслись неподалеку, у подножия холмов.
– Отправляйся назад, в форт, и пусть пришлют нам отряд спасателей со свежими лошадьми для тех из нас, кто способен ехать верхом, и фургон для перевозки погибших и раненых. Черт возьми, Чарли! Поторопись!
Уже темнело, когда в поле зрения со стороны излучины ручья появились первые всадники.
– Вот они! – закричали обрадованные солдаты.
Мощный хор восторженных голосов огласил подножия холмов с обеих сторон ручья.
Когда колонна верховых приблизилась, Майра воскликнула:
– Их ведет папа!
Это было правдой. Никогда прежде Майра не замечала, чтобы полковник Патрик Каллахан держался в седле так прямо и казался таким высоким и гордым. Его лицо озарилось при виде бежавшей ему навстречу Майры, спешившей вброд по мелководью. Он испытал безмерное облегчение. Но, будь он проклят, решил полковник, если простит своей своевольной дочери эту выходку, показав, как он счастлив видеть ее живой и невредимой.
– Ты опять впуталась в чертовскую историю, мисс. Тебе повезло, что твой скальп теперь не украшает набедренную повязку какого-нибудь индейского героя.
