Нина Бомонт - Карнавал в Венеции
Закрыв лицо кружевным шарфом, она прислонилась к сырой стене и приготовилась ждать.
Холод уже пробрал Кьяру до самых костей.
Она закрыла глаза и попыталась снова вернуться в ту гавань своей души, где тепло, покойно и безопасно. Но, как и в прошлый раз, попытка оказалась безуспешной.
Но зато она снова увидела озаренного светом Луку, вокруг которого по-прежнему вились темные змеи: они все время приближались и опутывали его, словно веревки.
Какой-то шум привел ее в чувство. Она стала вглядываться в темноту, но сквозь кружева ей были видны лишь силуэты. Ворота распахнулись, и к ступенькам подплыла гондола. В ее центре стояли две высокие фигуры.
Слуга снял со стены факел и спустился по ступенькам. В этот момент она увидела, как один из мужчин схватил другого за руку.
Внезапно ясновидение вернулось к Кьяре: темнота уже почти полностью поглотила свет, окружающий Луку. Скоро будет поздно. Слишком поздно.
А потом она увидела узкую женскую руку, проникшую сквозь тьму, которая стала таять. Но внезапно рука исчезла, и тьма снова начала наступать.
Кьяра так явственно — почти физически — ощутила на себе силу зла, что чуть было не закричала. Но тут Лука поднялся по ступеням, а гондола скользнула обратно в воды канала, унося с собой зло.
Однако видение Луки, окруженного светом, и страшных, присосавшихся к нему, подобно пиявкам, темных извивающихся лент не покидало Кьяру. Она даже прижала глаза ладонями, пытаясь избавиться от него, но оно не исчезало.
Неужели он снова хочет ее околдовать? Может, это он вызвал в ее воображении видения, чтобы лишить покоя? Может, дар покинул ее и стал орудием в его руках?
Но зло ушло, растворилось, как только гондола миновала ворота. Впервые ей пришла в голову мысль, что, возможно, Лука вовсе не тот человек, которого она ищет. Существует же легенда, что у каждого человека на земле есть двойник — призрачная копия, похожая и лицом и фигурой. Но не призрак же изнасиловал Донату!
— Иди спать, Альдо. Я запру ворота.
— Доброй ночи, дон Лука. — Старый слуга прошаркал в дом.
В который раз Кьяра услышала звук запираемого замка. Но теперь она уже не пленница. Теперь она войдет в воду и нырнет под ворота. И станет свободной. Свободной от его колдовства и тех чувств, которые он в ней пробуждает.
Лука снял маску и обернулся назад.
Она вдруг почувствовала, что его душа пуста и что она единственная, кто может эту пустоту заполнить.
Она вдруг забыла, кто он и что сделал два года назад. Забыла о своей ненависти. Она даже забыла о своих видениях.
Сейчас существовала только одна реальность — этот человек. Человек, покоривший ее сердце. Она поняла, что сегодня никуда не уйдет.
Откинув с лица кружево, она выступила из темноты в круг света, отбрасываемого факелом.
Глава девятая
Лука молча смотрел на нее. На бледном лице выделялись ее огромные глаза. В них не было ни страха, ни ненависти, скорее что-то похожее на отчаяние.
Ему страшно захотелось прикоснуться к ней, но он боялся, что она отшатнется, как это уже бывало.
— Я знал, что ты там прячешься. Я тебя не видел, но чувствовал твое присутствие. Как будто ты до меня дотронулась. Вот так. — И, поддавшись желанию прикоснуться к ней, он слегка тронул ее пальцами за плечо.
Да, подумала Кьяра. Я до него дотронулась. Но и он сделал то же самое, хотя в известном смысле это не было физическим контактом.
Что с ней происходит? Что вынудило ее остаться в этой клетке? Вопросы вихрем пронеслись в ее голове, но она уже знала ответы, как ни тяжело ей было в этом признаться.
Ее толкает на безрассудство нечто большее, чем ненависть, сжигающая до черных угольков ее сердце. Кьяра нужна этому человеку, он взывает к ее сердцу и находит в нем отклик. К тому же сейчас он в опасности.
Она и осталась только для того, чтобы спасти его от грозящей беды, уверяла себя девушка. Спасет, чтобы затем осуществить свою месть.
«Разве ты не видела свет? — шептал ей внутренний голос. — Зачем тебе мстить Луке, если ты знаешь, что он не виноват? Посмотри на него и поверь в это».
Но Кьяра не хотела прислушиваться к внутреннему голосу. Если она поверит ему, то лишится единственной опоры, единственного оружия против Луки, против собственных желаний. Несмотря на то что в глубине души она верила в его невиновность.
— Но ты бы меня отпустил? — Она проверяла его. — Пошел бы в дом и оставил бы меня здесь, зная, что я убегу?
— Я бы мог сказать «да», — Лука пожал плечами. — Лгать всегда легче, чем говорить правду. Но я не стану оскорблять тебя ложью. — Он надолго замолчал. — Нет, Кьяра, — наконец сказал он, прямо глядя ей в глаза, — я бы не дал тебе уйти.
— Редко встретишь правдолюбивого мужчину. — Кьяра саркастически улыбнулась, не удержавшись от издевки.
— Скажи, почему ты не осталась в тени? — спросил Лука.
— Не знаю.
— Ну и кто сейчас лжет?
— Я не лгу.
— Почему тебе так трудно признаться, Кьяра? Разве ты не чувствуешь, что между нами что-то происходит?
— Да, происходит. Я тебя ненавижу!
Она сжала кулаки, чтобы унять дрожь. А еще чтобы удержать ускользающую ненависть. Она напрягла всю свою волю, чтобы вернуть ее.
— Это правда?
— Да, я тебя ненавижу… презираю! — Ее голос сорвался, и она закрыла лицо руками.
— Кьяра, ты дрожишь. — Не удержавшись, он погладил ее руки. Потом отвел их от лица, так что ей ничего не оставалось, как посмотреть на него. — Ты боишься?
— Нет, — не совсем честно ответила она, — мне холодно.
Он поднял ее на руки и понес в дом.
Лука усадил Кьяру рядом с кроватью и заявил:
— Твоя одежда отсырела. Раздевайся.
Повернувшись к ней спиной, он отпер дверь, ведущую в соседнюю комнату, и позвал слугу.
— Приготовь вино со специями, Рико, да погорячей, — приказал он, сбросив на руки слуге плащ, накидку и треуголку.
Обернувшись, он обнаружил, что Кьяра не сдвинулась с места.
— Неужели ты думаешь, что я стану заниматься любовью с женщиной, которая дрожит как лист на ветру? Ты меня за чудовище принимаешь, что ли? — Ему хотелось хорошенько ее встряхнуть. — Если не снимешь с себя одежду и не согреешься, то заболеешь.
Здесь, вдали от ворот, суливших свободу, где чувства одержали верх над волей, она поняла, насколько абсурдным был ее поступок. А может статься, это очередное проявление его колдовства?
Но неукротимая натура оказалась непобедима. Кьяра съязвила:
— А какой толк от рабыни, если она больна, верно?
Лука подскочил к ней и, дернув за плащ, развернул ее лицом к себе.
