Шари Энтон - Завоеватель
Ему это явно не понравилось.
— И ни одного поцелуя?
— Ни одного.
— И никаких возлежаний на траве в лесу?
Он дразнил ее! Вот оболтус!
— Ни в коем случае. Я не распутная девка.
Он помолчал, затем произнес:
— Тогда я изо всех сил постараюсь, если ты обещаешь чрезмерно не искушать меня.
Он может не беспокоиться, подумала Клэр. Она понятия не имеет, как соблазнить мужчину, чтобы он потерял над собой власть.
— Даю слово, Бернард Фицгиббонз.
— Выходит, мы пришли к соглашению, леди Клэр, и как раз вовремя — мы приехали.
Клэр внимательно огляделась. Впереди стоял каменный господский дом. Судя по его размеру, в нем была всего одна большая комната. Ползучие растения обвивали каменные стены, особенно по фасаду, где переплетались и скрывали вход, которым никто не пользовался долгие годы.
От крыши почти ничего не осталось. В стороне находился колодец. Раньше здесь, наверное, был красивый сад. И там и сям, среди сорной травы высовывались яркие головки цветов.
Бернард остановил Кабала неподалеку от входа.
— Приветствую вас в Факстоне, миледи, — сказал он, но голос его звучал совсем не приветливо.
Он боялся думать о пожаре и о той ночи хаоса. Вместо этого он представил себе улыбающуюся мать в открытых дверях дома и отца, который, стоя у колодца, что-то приветливо кричал ему.
— Какой красивый дом, Бернард.
Красивый? Как жаль, что она не видела особняк, когда крыша была целой, а внутренний двор весь в цветах.
Он спрыгнул с Кабала и протянул руки, чтобы помочь Клэр сойти с коня. От янтарных глаз ничего не укрылось.
— Бернард, тебе плохо?
Что он сказал бы ей, если бы слова не застряли в горле? Что он до сих пор слышит смех играющих детей арендаторов, пришедших на работу в господский дом? О женщинах, ткущих материю, сбивающих масло, меняющих камышовые подстилки на полу — такое происходило каждый день. Большинство мужчин постоянно работали в поле и в зависимости от времени года сажали, мотыжили либо собирали урожай.
Элис Фицгиббонз управляла женскими работами, а Гранвилл — мужскими. И так день за днем, месяц за месяцем. Мальчику жизнь здесь была в радость.
Бернард спустил Клэр на землю.
— Все будет хорошо, — сказал он ей и сам поверил в это.
Бернард обошел вокруг дома, отмечая, как разрослись вьющиеся лозы на передней части дома, и что прежде, чем войти, придется сорвать их со стены. Он потыкал в каменную кладку и увидел, что местами известка осыпалась. Но в целом дом был прочным — его строили на века, как сказала Лилиан.
Он прошел к задней части дома, и у него с болью сжалось сердце. Он дотронулся кончиками пальцев до черной от пожара стены. Здесь разбойники набросали кучу сена и веток и подожгли их, чтобы выманить из дома сэра Гранвилла. Пожар сделал свое грязное дело.
Кто был главарем бандитов? Какими ценностями владел сэр Гранвилл, что поплатился за это своей жизнью и жизнью жены?
Сеттон тогда сказал Бернарду, что бандитов поймали и повесили, но в подробности не вдавался. Бернард и не стал расспрашивать, весь погрузившись в свое горе. Теперь же он хотел об этом узнать, но маловероятно, что ему представится такая возможность.
Кто-то сжал ему руку, и Бернард поднял голову. На него с улыбкой смотрела Клэр.
— Бернард, взгляни на розы, — она кивнула на колодец, одну сторону которого обвили маленькие желтые розочки.
Рассмеявшись, Бернард потянул Клэр туда, где когда-то располагался материнский «цветник», как называл его отец.
— Отец, бывало, насмехался над этими розами, — сказал он Клэр. — А мама упорно ухаживала за ними, поливала их, хотя больше двух-трех бутонов в год не расцветало.
— Возможно, благодаря ее уходу они выжили, — ответила Клэр и спросила: — А что это там за шпалера?
Они дошли до решетчатых перекладин — вернее, до того, что осталось от материнской шпалеры.
— Что здесь росло? — спросила Клэр.
— Черт возьми, Клэр, это же было очень давно. — Бернард зажмурил глаза, пытаясь вспомнить, какое вьющееся растение цвело на шпалере. — Кажется, голубые цветы, такие крохотные и нежные. — Он открыл глаза. — Я их ясно вижу, но название забыл.
— Вот, смотри! — воскликнула она и, встав на цыпочки, вручила ему маленький и хрупкий голубой цветок.
Бернард взял цветок из ее рук и воткнул его в сетку, державшую волосы Клэр.
— Пойдем, — сказал он.
Она подняла на него вопросительный взгляд.
Бернард взял Клэр за руку и поднес кончики пальцев к губам.
— Благодарю за приятную прогулку. А теперь попытаюсь сорвать лозу у входной двери.
— Ты выглядишь таким печальным. Я могу чем-нибудь помочь?
— Зачем тебе помогать мне?
Она пожала плечами.
— Наверное, это вошло у меня в привычку. Я остановила Генри, чтобы он не ударил тебя второй раз по голове, затем помогла тебе убежать из подземелья. — Криво усмехнувшись, она добавила: — Я дважды спасла тебе жизнь.
— Хм. Выходит, я у тебя в долгу?
У нее в глазах промелькнула озорная улыбка.
— Наверное, мне причитается награда.
Он поднял руки, как бы сдаваясь.
— Миледи, я всего лишь бедный рыцарь, и мне нечего вам дать.
За исключением подарка для нее. Свадебного подарка Клэр.
Среди реликвий в его вещевом мешке было два подарка. Один он собирался отдать Джулиусу Сеттону, которого ошибочно посчитал своим сюзереном. Другой — для Клэр, и он должен быть вручен ей в день свадьбы.
Отдать его ей? А почему нет? Пожениться они не смогут, но этот подарок он купил специально для нее.
— Сказать по правде, миледи, у меня есть для вас вознаграждение. Я привез вам подарок из Египта.
Теперь в глазах Клэр промелькнуло благоговение.
— Ты? И вез его из Египта?
— Да.
— Но почему?
Потому что я хотел, чтобы ты носила его для меня! Дурацкая мысль, подумал Бернард и направился к двери в особняк. Схватив в пригоршню лозу, он хотел было сорвать ее, но передумал: лучше оставить лозу на месте, чтобы проходящие мимо не заметили, что в доме кто-то живет.
— Бернард? — окликнула его Клэр.
Его поведение было непростительно грубым — молча отойти, ничего ей не ответив, — и он стал извиняться.
— Я уже знаю ответ на свой вопрос, — сказала Клэр. — Это должен быть свадебный подарок, да?
Бернард глубоко вздохнул.
— Я собирался так поступить, но с тех пор, как вернулся домой, все идет кувырком: и с вознаграждением, и с тобой, да и здесь тоже. Прости мою грубость, Клэр, но мне очень трудно следить за своими манерами.
Клэр выпрямилась и подняла подбородок — ну прямо королева!
