Мэри Белоу - Танцуя с Кларой
— Любовь моя, — прошептал он ей в губы, — я не хочу причинить вам боль. Но боюсь, что через мгновение мне придется это сделать. Это будет недолго. Всего мгновение. Я не слишком тяжелый для вас?
Он мог овладеть ею так, чтобы она была сверху, но она бы не смогла опуститься над ним на колени.
— Нет, — прошептала она. — Нет, Фредди.
Она тихо застонала, когда он расположился у входа в ее тело и начал медленно проталкиваться внутрь.
Маленькая. Теплая. Девственная. Нехоженая дорожка. И наконец преграда. Он не хотел причинять ей боль. Он слегка толкнулся вперед, когда инстинктивно ему хотелось сделать рывок. А затем преграда подалась, и в тот же самый момент она еле слышно всхлипнула, а он полностью погрузился во влажный жар. В женщину. Она была такой же женщиной, как наиболее чувственная куртизанка из его опыта, подумал он в некотором изумлении.
Он боялся, что его вес слишком давил на нее. Он боялся, что ее ноги будут причинять ей боль, будучи широко раздвинутыми его собственными. Он приподнялся на локтях и посмотрел на нее. Ее глаза были закрыты, рот полуоткрыт. Боже, подумал он, ей это нравилось. Казалось, она была близка к экстазу. Он ощутил абсолютно неожиданный прилив нежности по отношению к ней. Она открыла глаза. Они выглядели огромными и мечтательными в полумраке комнаты.
— Я делаю вам больно, любовь моя? — спросил он.
Она покачала головой и положила руки ему на плечи, снова притянув его к себе.
Так что он просто начал двигаться в ней, медленно отступая и толкаясь вперед до тех пор, пока не удостоверился, что она не чувствовала никакой боли, а затем доставляя ей удовольствие в решительном, равномерном ритме. Он вдруг понял, что делал кое-что, чего он никогда не делал прежде. В течение нескольких лет, с тех пор, как он приобрел некоторое мастерство, он гордился тем, что доставлял своим женщинам такое же удовольствие, как и себе самому. Но он никогда не заботился об удовлетворении женщины больше, чем о своем собственном. До этого момента. На этот раз это было не для его удовольствия. Ему бы больше понравилось скрепить их брачные отношения одним быстрым толчком внутрь и немедленным семяизвержением.
Он старался подарить удовольствие своей молодой жене, поглаживая ее, пока она не расслабилась и не задвигалась в его ритме, с умением, приобретенным долгой практикой, медленно наращивая темп и глубину проникновения, чтобы привести ее к кульминационному моменту. Он передвинул руки на ее ягодицы и, удерживая ее неподвижно, входил резко и глубоко, а затем замирал — один, два, три раза, прежде чем она содрогнулась, издав продолжительный, удовлетворенный вздох. Он продолжал оставаться в ней, пока она снова полностью не расслабилась, а затем стремительно довел дело до конца, вышел из нее и лег рядом с ней.
Он повернула голову и прижалась щекой к его плечу. Он мог видеть, что ее глаза были закрыты. На ее губах была полуулыбка. Улыбка женщины, которая только что наслаждалась хорошим сексом. Он привык видеть ее на лицах куртизанок и шлюх, которых он часто брал в свою постель. Было что-то удивительно волнующее в том, что он увидел ее на лице этой женщины. Его жены. Она была такой же женщиной, как и они, снова подумал он. Не ее вина, что она выглядела менее привлекательной. Однако под простынями она странным образом была не намного менее желанна, чем они. И она была лестно пылкой.
— Ну вот, — произнес он негромко ей на ухо. Он нежно поцеловал ее в щеку и в губы. — Теперь вы являетесь во всех отношениях миссис Фредерик Салливан, Клара. На всю жизнь. Есть какие-нибудь сожаления?
Ее глаза распахнулись.
— Нет, Фредди, — сказала она. — Никаких. А у вас?
Он снова ее поцеловал.
— Я люблю вас, дорогая, — сказал он. Он хотел, чтобы эти слова были правдой. Он постарался вложить в них столько нужного смысла, сколько смог. Он хотел, чтобы она была счастливой. Он решил, что сделает ее счастье одной из целей своей жизни.
Она снова закрыла глаза, издала горловой звук, очень напоминавший мурлыканье, и уснула. Он заметил, что она не ответила на его слова.
Он не вернулся обратно в свою комнату. Это была ее первая мысль, когда Клара проснулась. Она боялась, что он уйдет. Она ожидала, что он уйдет. Насколько она знала, большинство мужей и жен спали в отдельных комнатах. Но он все еще был рядом с ней. Он не обнимал ее, но ее щека была удобно прижата к его плечу, и она касалась его всем своим телом. Все это теплое и мужественное великолепие находилось рядом с ней.
Обнаженное великолепие. Она вдруг вспомнила, как они раздевали друг друга, потрясение и изумление от ощущения его крепкого, обнаженного тела под ее руками и прижимающегося к ее также обнаженному телу. Удивительно, но не было ни страха, ни смущения. Только ликование от его мускулистой силы и доводящее почти до обморока желание принадлежать ему.
В те минуты она почти могла поверить, что она любила его, что желание, которое она испытывала, желание, вызываемое его прикосновением, относилось к самому Фредди, а не только к его телу. Она даже много раз шептала его имя. И на самом деле, думала она сейчас в свою защиту, то, что она чувствовала, не было чисто плотским. Все то время, когда новые незнакомые и горячечные удовольствия охватывали ее тело, она осознавала, что она делала все это с Фредди. Не просто с каким-то мужчиной, а с Фредди. С великолепным телом Фредди.
Не с самим Фредди, а только с его телом? Клара повернула голову так, что ее губы оказались против его плеча, и ее нос тоже. От него хорошо пахло, немного мылом, немного потом. Но в последнем запахе ничего неприятного не было. Он был мужским и мужественным. Это напомнило ей о том, как этот пот появился.
Несомненно, было нечто постыдное в том, чтобы любить мужское тело, но не человека внутри него. Должно быть, так мужчины относились к шлюхам. Неужели в ее чувствах к мужу не было ничего большего? Она презирала его за то, что женился на ней из-за денег и притворялся, что причины были иными. Ей хотелось, чтобы он не называл ее постоянно своей любовью или дорогой и не говорил, что любит ее.
И все же на самом деле, думала Клара, она не совсем презирала его. Раньше она чувствовала к нему благодарность. И некоторую нежность; хоть она и была неискушенной, она знала, что все могло быть по-другому. Она знала, что он намеренно потратил время, чтобы доставить ей удовольствие. Она знала, что он был терпелив с ней. Он был не обязан это делать. Она этого не ждала. Она ожидала, что ей придется урывать частички удовольствия всеми доступными ей способами.
Он ей его подарил. Возможно, как определенного рода свадебный подарок. И это был действительно чудесный подарок. Она думала, что удовольствие придет к ней от простого прикосновения его тела. Иметь эту красоту и эту силу рядом с собой, внутри себя — казалось ей вершиной всего того, что было чудесным. Она не ожидала, что удовольствие подействует на ее собственное тело, заставляя его болеть, пульсировать, возбуждаться и томиться. Она не ожидала удивительного потока умиротворения и чистой радости, который захватил ее в конце. Ну, или почти в конце. Было нечто немного большее к нему. Она почувствовала теплое извержение его семени после того, как она расслабилась, почти теряя сознание от счастья.
