Барбара Картленд - Беглецы-влюбленные
— Я вижу, вы… думаете, что мне будет… трудно… найти работу, — молвила Харита, — но, если я… буду экономной, маминых драгоценностей должно хватить… надолго… по крайней мере на два года… а тогда я ведь стану старше.
— Я не думаю, что два года — достаточно существенный срок, — сказал граф. — Но и в течение этих двух лет кто-то непременно должен заботиться о вас.
— Сколько бы я ни думала, все-таки остается лишь… дядюшка Эндрю, — сказала Харита. — Но поскольку он ведет жизнь… отшельника, он, может быть, вовсе не захочет, чтобы я жила с ним.
— Это действительно проблема, — сказал граф, — но я отказываюсь думать, что она неразрешима. Пока же вы в безопасности здесь, а когда мы уедем отсюда, я найду укрытие, где вы сможете переждать, прежде чем продолжать путешествие в Норфолк.
— Благодарю вас… о… благодарю вас за вашу… доброту! — воскликнула Харита. — Я… не решалась останавливаться в гостинице… я знала, что всем покажется странным, что я одна… и я так боялась, что отчим будет… везде спрашивать обо мне… и наконец нападет на след и настигнет меня.
В ее голосе вновь послышался страх, и граф заметил, как она дрожит.
— Что нам нужно теперь, — произнес он со своим обычным спокойствием, — так это как следует отдохнуть, прежде чем отправляться в дорогу. Я согласен с миссис Джонсон — было бы неразумно уезжать сегодня. Посмотрим, как я буду чувствовать себя завтра, когда проснусь.
— Только, пожалуйста… не торопитесь, — молила Харита. — Я думаю… не только о вас… но и о себе!
— Во всяком случае, это откровенно! — откликнулся граф. — А вы видели Юпитера сегодня утром?
— Да, я ходила проведать Юпитера и Меркурия, прежде чем подняться к вам, — ответила Харита. — Они оба были немного нервными. Думаю, им нужна разминка.
— Юпитер не любит, когда его надолго запирают в стойле? — заметил граф. — Вам не трудно будет спросить у фермера, нет ли здесь какого-нибудь выгула или загона, где можно было бы дать лошадям побегать?
Харита встала на ноги.
— Я займусь этим сейчас же! — сказала она.
Поначалу она испугалась, что он предложит ей покататься на лошадях.
Она опасалась, что кто-нибудь увидит ее во время прогулки.
Она побежала вниз, чтобы сказать миссис Джонсон о предложении Дэрола.
— Я так и знала, что он прежде всего подумает о своей лошади! — сказала миссис Джонсон. — Знаю я мужчин, в голове у них прежде всего всегда эти твари, а мы, бедные женщины, — на втором месте.
Она рассмеялась, прежде чем Харита нашлась, что ответить, и объяснила, где найти фермера Джонсона.
Лошадей выпустили в поле, с которого они не смогли бы убежать.
Они носились кругами, разминая ноги, и взбрыкивали временами, радуясь свободе.
Некоторое время Харита любовалась ими.
Потом она вернулась в дом рассказать Дэролу, что все улажено.
Она появилась на пороге спальни с разрумянившимися щеками и волосами, слегка растрепавшимися от ветра.
Она показалась графу Персефоной, вернувшейся из царства Аида, чтобы подарить миру весну.
— Меркурий и Юпитер наслаждаются свободой! — радостно возвестила она. — Они просили меня поблагодарить вас за заботу о них.
Граф рассмеялся, а она вновь села на стул рядом с его кроватью.
Он умышленно избегал упоминать о ее проблемах, чтобы не расстраивать ее.
У них нашлись другие предметы для беседы.
Граф обнаружил у нее познания, удивительные для девушки ее возраста.
Он невольно подумал, что когда они с Имоджен не предавались любви, то разговоры их были банальны или вращались вокруг сплетен.
Любой разговор неизменно сводился к их отношениям.
Как и всех прочих женщин, которых он когда-либо знал, Имоджен интересовала лишь любовь и то, как она затрагивает ее жизненные интересы.
Харита рассказала ему, что ее отец был офицером морского флота, не открывая при этом его имени.
Она увлеченно и со знанием дела рассказывала о его работе в Портсмуте.
Знала она и места, где он бывал, плавая в море.
— Так он умер в Вест-Индии! — воскликнул граф.
— Он много писал нам с мамой об этих краях, и мы нашли книги о том острове, где стоял в гавани его корабль, а также и о других удивительных островах.
— Я сам хотел бы когда-нибудь попасть туда, — сказал граф.
Харита начала рассказывать ему о Гаити и о распространенном там колдовстве «вуду».
Рассказывала она и об удивительных историях, связанных с этими островами.
— Вы знаете, что императрица Жозефина родилась на острове Мартиника? — спросила она. — Когда она была еще совсем молодая, цыганка предсказала все то, что должно было произойти с нею.
— Так вы верите в предсказания цыганок? — спросил граф.
— И думаю, что все это очень занятно, но я бы не хотела услышать предсказание своего будущего.
— Почему нет?
Уже когда вопрос сорвался с его уст, граф подумал, что это было бестактно.
— Я хочу думать, что будущее мое прекрасно и увлекательно, и, конечно, я хочу надеяться, что, как и мама, я полюблю того, кто полюбит меня, и мы будем счастливы вечно.
В голосе Хариты прозвучала нотка радостного волнения, не ускользнувшая от внимания графа.
— А вдруг человек, в которого вы влюбитесь, не будет ни богат, ни знатен? — предположил граф.
— Разве это имеет значение, если мы будем вместе? — спросила Харита.
Ей показалось, что граф скептически улыбнулся, и она сказала:
— У мамы и папы было очень мало денег, когда они поженились, и тем не менее они были столь счастливы, что сам дом, в котором они жили, казалось, был наполнен любовью.
Она глубоко вздохнула и добавила:
— Я видела все это, будучи ребенком, но только переехав к отчиму, я до конца поняла, что большой дом, слуги и прекрасные одежды не стоят ничего без любви.
Губы графа изогнулись в чуть заметной улыбке.
Он думал, как думал уже не раз, что многие женщины, подобные Имоджен, всячески демонстрировали ему свою любовь и восхищение.
Но, несомненно, они не были бы столь красноречивы, не обладай он титулом и состоянием.
— Вы действительно верите, — произнес он вслух, — что если бы вы влюбились, допустим, в одного из сыновей фермера, то были бы готовы выйти за него замуж и трудиться тяжело, как трудится миссис Джонсон, чтобы поддерживать дом?
— Конечно! — горячо воскликнула Харита. — Как сказала однажды мама, когда человек влюблен, он держит в руках луну и звезды, а все прочее уже не имеет значения.
— Мне остается сказать лишь одно, — заметил граф, — что вы весьма необычная девушка.
Харита залилась румянцем смущения.
— Вы смеетесь надо мной — тихо сказала она. Помолчав, она добавила:
— Когда мама выходила замуж за отчима, теперь я понимаю, что она думала больше обо мне, чем о себе. Мы были очень бедны и часто голодали, и она беспокоилась обо мне.
