Маргарита Свидерская - Юность Екатерины Великой. «В золотой клетке»
– Граф, мне нет дела до ваших ошибок, прошу: прекратите – эти жалобы не по адресу, – тихо ответила Екатерина после паузы, когда обдумывала, насколько можно верить кавалеру в искренности.
– Я лишь умоляю вас не отталкивать меня, ведь любовь нельзя затушить… Я страдаю без взаимности… – Салтыков осторожно, как бы невзначай коснулся руки великой княжны. Екатерина опустила взгляд, но прекратила вольность – встала и перешла на другую половину комнаты, подсев к фрейлине Гагариной, которую очень любила за верность и внимание.
– Утомил… – тихо прошептала подруге Екатерина.
– Не выношу этого повесу – тащится за каждой фрейлиной! И всегда расписывает безмерное несчастье в браке с женой, – фыркнула Гагарина в ответ, не сдержав довольной улыбки, которую послала Салтыкову. – Красив как бог, вот же зараза! А голос как у искусителя, того глядишь и не устоишь от соблазна!
– Твоя правда, – Екатерина наконец-то смогла успокоить сердцебиение, участившееся из-за, что и говорить, приятных слов лучшего кавалера Малого и Большого двора. Только в правдивость слов не верилось, но так хотелось, чтобы пусть малая капелька их оказалась правдой. Разве она, Екатерина, не красива, не достойна любви и восхищения, не умна, не начитанна? И кто сказал, что в этот раз чувства Салтыкова ложь?
– Хорошо умеет скрывать свои недостатки, – решила продолжить Гагарина, но Екатерина перебила, слишком поспешно:
– Значит – умен, и этого не скрыть!
– Вы защищаете его? Салтыков – человек, не придерживающийся строгих правил, он обычный, но опытный интриган и ловелас, Ваше Высочество! – комплимент придворному вызвал удивление фрейлины, и она постаралась настоять на своем мнении.
– Пусть и так! Сколько их было, куда они делись? Не так-то страшно, если знаешь особенности человека… У нас ведь как: всегда легко оговаривают человека. А потом выясняется – ничего-то и не было, может, так и с Салтыковым? Уж больно хорош… – рассмеялась Екатерина. – Не хмурьтесь, графиня. Мне ничего не грозит, а если вдруг, вы рядом!
– Я всегда буду рядом, Ваше Высочество!
Салтыков несколько изменил тактику, продолжив ненавязчивые ухаживания за великой княжной, но под бдительным взором фрейлины Гагариной Екатерине удалось его рассекретить и отстаивать независимость. В легких пикировках, случайных или запланированных встречах Екатерина никогда не отпускала от себя фрейлин, оставаясь на людях, что мешало создавать интимную обстановку и принуждало графа вести себя подобающе. Так прошли конец весны и лето. Наконец-то верная фрейлина Гагарина отлучилась по делам, да и Чоглоковы где-то задержались, и Екатерина оказалась один на один с искусителем. Причем ни уйти, ни позвать никого, не привлекая лишнего любопытного внимания.
– Наконец-то мы одни! Мое сердце ликует! – воскликнул Салтыков, загородив выход из небольшого зимнего сада, что устроила Чоглокова у окна еще в прошлый год.
– Оно нашло новый предмет для обожания? Поздравляю!
– Вы никогда не найдете более преданного сердца, чем мое! – Салтыков, нарушая этикет, схватил руку Екатерины и припал к ней с горячим поцелуем.
– Вы так и не поняли? – Екатерина попыталась отнять руку. – Мне нет дела до ваших сердца и чувств!
– Не верю! Ваше сердце стучит в унисон моему. Вы любите, но не хотите признаться даже себе!
– Почему же? Да, я люблю, мое сердце занято, но не будьте настолько самоуверенны, сударь, что оно занято вами! Есть более достойные кавалеры. Пустите же. Вы переходите все границы приличия! – Екатерина оттолкнула графа и ушла. Когда она оказалась в пустом коридоре, быстро поднесла руку к губам и коснулась места поцелуя.
«Господи, спаси и сохрани меня! Я борюсь из последних сил… Направь меня. Господи, я не хочу адюльтера! Но так хочу любви… Люблю ли я сама? Да! Да! Да!»
Приглашение от Николая Чоглокова, стремящегося развеселить своего подопечного – великого князя, пришло ранним утром – Малый двор отправлялся на охоту, на остров, принадлежащий надсмотрщику. Сменить обстановку постылого дворца было радостно, к тому же все дамы носили одинаковую одежду: нижнее платье серое, остальное – синее с черным бархатным воротником, и все безо всякой отделки, куда уж лучше – издали и не понять, какая парочка уединилась в молодой зеленой поросли густого леса. Лошадей Чоглоков, как организатор, отправил заранее, и караван из лодок, заполненных фрейлинами и кавалерами великого князя, весело устремился навстречу приключениям. Петр Федорович с женою плыли в разных лодках, до Екатерины доносился веселый смех и громкий визг дам – ответ на шутливые брызги, которыми осыпали их кавалеры. Это больно укололо великую княгиню, но она смирила чувства – не последний раз муж прилюдно показывает безразличие к ней.
Едва ли не первой великая княгиня вскочила в седло и помчалась вслед за спущенными собаками, бросившимися с веселым лаем искать зайцев.
Стоило Екатерине остановиться, как Салтыков ее тут же нагнал и, подхватив повод, увлек ее лошадь под кроны густого клена.
– Как вы смеете?! Немедленно отпустите! – сопротивлялась Екатерина, пытаясь выдернуть поводья, уловив по лаю собак и звукам рожков: охота уходит дальше.
Она остается наедине с соблазнителем.
Разум кричал, что этого нужно избежать – последствия могут быть необратимыми, но не было сил сделать движение – она не хотела убегать. Салтыков приблизился вплотную, обнял за талию Екатерину и ловко перетащил ее к себе. Бережно опустил добычу вниз на зеленую, немного подернутую золотом осени, высокую траву. Легко спрыгнул сам.
– Я не могу без вас жить, дышать, Катрин! Не могу больше молчать и видеть вашу холодность! Это невыносимо – вы поставили между нами стену из своих фрейлин, а мое израненное, верное сердце рвется к вам!
Екатерина молчала, отвернулась от него, сделала один, затем другой шаг в сторону и остановилась, прислонившись спиной к клену. Золотыми нитями пробивались лучи света в тени густой кроны. Салтыкову пришлось пригнуться, чтобы последовать за нею.
– Я понял! Вы боитесь мне поверить! Вы живете под этим жутким надзором. Но уверяю вас: мои чувства искренни, поверьте мне, Катрин! Я никогда и никого так не любил! Да и вообще, после знакомства с вами не могу назвать прошлые чувства даже увлечением, в моей жизни есть только вы, – продолжал объяснение Салтыков. Под кронами, вдали от глаз он осмелел и снова прикоснулся к великой княгине, но та твердо убрала его руки с талии.
– Катрин, как мне доказать свою любовь?! Сжальтесь! Я как нищий вымаливаю у вас милость, но вы не позволяете мне даже прикоснуться к вам!
Екатерина молчала. Салтыков терялся в догадках. А она наслаждалась каждым словом кавалера. Его то просящий, то негодующий тон, периодически срывающийся в отчаяние, музыкой лился на сердечные раны и врачевал их. Она желала слышать без конца восхищенное бормотание Салтыкова – она так долго этого ждала! Она повторяла его ласковые слова, слушала и слушала…
