Сара Беннет - Нечаянный поцелуй
Но этого мало, думала она лихорадочно. Она хотела большего, значительно большего…
«Как мог Генри, мой старый добрый Генри, вызвать во мне такое сладострастие?»
Даже после того как, сидя в большом зале, Дженова приняла решение, она отправилась к себе и легла в постель с намерением пересилить себя. «Подожди до утра, – сказал ей внутренний голос, голос порядочной леди Ганлингорн. – Скажи ему о своем решении завтра утром… если уж тебе так приспичило!»
Однако справиться со своими чувствами Дженова не смогла, как ни старалась. То, что произошло между ними в башне Адера, изменило ее. Она больше не хотела держать свои желания в узде. Она хочет его сейчас, он ей нужен сию минуту, и этой минутой она воспользуется.
Руки Генри заскользили вниз по ее спине. Обхватив поверх тонкой шали ее за ягодицы, он приподнял ее немного и притянул к своим бедрам. При этом его жезл вошел между ее ног там, где они соединяются, и замер. Она шевельнулась и испытала чувство удовольствия, вызванного трением.
Со стоном он сделал движение назад в попытке приглушить их страсть и, подняв руки к ее груди, нежно заключил в ладони мягкую плоть. От его прикосновения Дженова изогнулась и ахнула, когда он провел пальцами по соскам. Запустив руки ему в волосы, она еще ближе притянула к себе его голову. Помедлив немного, Генрих приложил к ее груди щетинистую щеку, обдав ее горячим дыханием.
– Ты такая красивая! Почему я этого раньше не замечал?
Его слова удивили ее.
– Ты тоже очень красив, – промолвила она наконец. – Но я всегда это видела.
Он хрипло рассмеялся и потерся щекой о ее грудь, царапая нежную кожу.
– Но тебя это не волновало, – ответил он насмешливо. – Верно, милая?
– В обморок, разумеется, я не падала, когда видела тебя, не настолько я чувствительна.
– Даже когда я делаю вот так? – Он выскользнул из нее, и она ощутила на себе его пальцы. Проворные, они ласкали ее, сбегая вниз по округлости живота к лобку и оттуда к теплому зеву между ног.
– Даже тогда, – выдавила из себя Дженова, но ее голос прозвучал сипло и как-то неуверенно.
Он улыбнулся, и его пальцы принялись гладить ее с удвоенным рвением.
– Ты очень страстная женщина, – прошептал он. – Ты права, в тебе полыхает огонь. Думаю, понадобится сильный и похотливый мужчина, чтобы погасить его.
– То есть ты? – ответила Дженова, голова у нее кружилась, ноги подкашивались.
Он склонился над ней, пощекотал носом шею, затем стал покусывать кожу, не причиняя боли, но вызывая в теле трепет возбуждения. Она положила руки ему на бедра. Ее пальцы заскользили по его мускулистому телу, приближаясь к округлости ягодиц. Одеваясь как придворный и изображая из себя аристократа, Генрих, в сущности, был воином. Об этом свидетельствовало и его тело.
– Ага, вот она сердцевина огня, – произнес Генри с нежной грубостью.
Он ввел один палец внутрь лона, а вторым пощекотал чувствительный бугорок. Дженова прерывисто задышала и всхлипнула, когда он взял в рот сосок.
– Генри, – прошептала она, обессиленная, и, путаясь пальцами в его волосах, еще ближе привлекла его к себе.
Его рот мучил ее, но Дженова знала, что без этой пытки она не сможет, и потому стремилась прижать его к себе еще крепче.
– Идемте, леди, приляжем на мою постель. Это только начало. Впереди еще много всего.
Он уложил ее на матрас и встал над ней на колени. Ее шаль распахнулась, и кожа под ней засияла жемчужным перламутром.
«Следует ли мне позволить ему делать это? – спрашивала себя Дженова. – Можно ли позволить ему сделать из меня рабыню?» Но он уже завис над ней, скользя ладонями вверх по ее бедрам, ласково понуждая раскрыться ему навстречу.
И тогда он наклонился вперед и прильнул к ней ртом. В этот миг Дженова забыла обо всем на свете. Ее обжег его язык, и ее тело выгнулось, как тугой лук. Ахнув, она закричала, нимало не заботясь, что ее могут услышать. И потом, прежде чем она успела собрать воедино осколки, носившие имя Дженовы, он овладел ею одним сильным рывком, а его руки и губы вновь заставили ее забыть о действительности.
Двигаясь с ним в одном ритме и гоня прочь сомнения, Дженова снова взбиралась по ступенькам наслаждения. Для нее ничего не существовало, кроме его кожи, его тела, его губ. Он обладал какой-то магической силой, взывавшей к той ее половине, которой она прежде не знала.
Генри открыл ей мир, в котором она никогда не бывала.
Затихнув наконец в его руках, она попыталась осознать пережитое.
– Думаю, – произнесла она, – теперь, когда я познала неведомое раньше наслаждение, я не смогу остановиться. Безусловно, были у меня радости и печали, но не удовольствие, подобное этому, Генри. Даже с Мортредом я не испытывала ничего подобного. Ты знаешь секреты, неизвестные другим мужчинам. Ты способен околдовывать. Поэтому я не могу тебе сопротивляться.
Генрих тихо рассмеялся. Его тело рядом с ней было горячим, как топка.
– Если ты склонна этому верить, милая Дженова, то так тому и быть. Я волшебник.
Он снова начал ее целовать и, перевернув, оказался сверху. Его затвердевшая плоть вошла меж ее ног. Дженова не возражала, ибо хотела его не меньше, чем он ее.
– У меня нет секретов, Дженова, – признался он шепотом у ее губ. – Я не умею колдовать. Волшебство, которое ты чувствуешь, исходит от нас обоих.
– Значит, оно рано или поздно пройдет?
Уж не разочарование ли послышалось в ее голосе?
– Конечно, пройдет, Дженова. Огонь новой страсти пылает недолго. Вскоре он остынет, и мы устанем друг от друга.
Дженова подавила грусть.
– Тогда надо наслаждаться каждым моментом.
– Да, Дженова, пока горит пламя.
Он прильнул к ее губам сначала нежно, но страсть быстро набирала силу. Обняв ладонями ее ягодицы, он приподнял к себе ее бедра и подразнил немного. Дженова перехватила инициативу и сама села на кол. Оба застонали и задвигались в старом как мир танце.
Ночь он проспал без кошмаров, как это бывало обычно. Настало утро. Сквозь щели в ставнях проникал бледный свет, рисуя решетку на постели и на самом Генрихе. Он зажмурился, не желая просыпаться, но тут почувствовал прикосновение маленькой теплой руки, тянувшей его, зарывшись в его ладони. Кто осмелился разбудить его после ночи столь необузданной страсти? Генри приоткрыл один глаз и гневно взглянул на возмутителя спокойствия.
Им оказался маленький мальчик. Его зеленые глаза возбужденно горели, а губы были упрямо сжаты. Как иногда у Дженовы.
– Лорд Генрих, – сказал он громким шепотом, – вы просили разбудить вас, хотели посмотреть, как я езжу на пони.
Неужели он и вправду сделал столь нелепую вещь? Вряд ли. Генрих закрыл глаза. Смутные воспоминания присутствовали в его памяти, но это было до того, как в его комнату явилась Дженова, подобно сирене, и, вымотав, бросила в постели, где он остался лежать обессиленный и изнуренный, словно моряк, потерпевший кораблекрушение. Воспоминание вызвало на его губах улыбку. Мальчик, приняв ее за поощрение, снова потянул Генриха за руку.
