Джулия Куин - Первый поцелуй
Питер рассмеялся:
— Матильда Говард, вы все это подстроили? Вы заранее разработали хитроумный план?
Тилли надула губки.
— Как я могла спланировать травму ноги у несчастной лошади?
Питер снова рассмеялся.
— Моя кобыла действительно повредила ногу! — начиная сердиться, заявила Тилли.
— Кто бы сомневался.
— Но я не лгу! Я всего лишь воспользовалась ситуацией. Или вы хотели, чтобы я отменила нашу прогулку? — спросила Тилли и бросила взгляд через плечо на горничную и конюха.
Они стояли у густого кустарника и о чем-то увлеченно беседовали. Лица обоих светились от счастья.
— Если мы сейчас исчезнем, думаю, они этого даже не заметят, — продолжала Тилли. — Главное, нам нельзя уходить далеко.
Питер удивленно приподнял бровь.
— Если мы исчезнем, то какая разница, как далеко мы уйдем?
— Очень большая! — возразила Тилли. — Это дело принципа. — Я не хочу, чтобы у них из-за нас возникли неприятности. Особенно сейчас, когда они ослеплены своими чувствами и ничего вокруг не замечают.
— Ну, хорошо, — сказал Питер, решив, что бесполезно спорить с Тилли. Женская логика была для него непостижима. — Вон до того дерева мы можем дойти? — И он показал на раскидистый вяз в конце аллеи.
— До того, что стоит на перекрестке двух дорожек? — переспросила Тилли, морща нос. — Мне не нравится эта идея. Давай лучше пойдем в противоположную сторону.
И они двинулись по аллее. Хотя Питер и Тилли через некоторое время удалились от слуг, они все еще находились на виду у гуляющих по парку посетителей. Питер был этим недоволен.
Некоторое время молодые люди молчали, а потом Тилли вдруг сказала небрежным тоном:
— До меня дошли кое-какие слухи о тебе.
— Надеюсь, ты почерпнула их не из заметок леди Уислдаун?
— Нет, его передал мне один из моих кавалеров сегодня утром. — Она помолчала, а потом добавила с обидой в голосе: — Ты ведь не заехал к нам сегодня утром.
— Я не могу бывать у вас каждый день. Мои слишком частые визиты в ваш дом могут вызвать кривотолки. И потом, мы же договорились встретиться сегодня в полдень.
— О твоих частых визитах к нам уже давно судачат в обществе. Думаю, очередной приезд в наш дом не вызвал бы никакого ажиотажа.
Лицо Питера расплылось в улыбке.
— Ты меня ревнуешь? — спросил он.
— Нет. Скорее ты ревнуешь меня.
— Ты считаешь, у меня есть для этого повод?
— Конечно, нет, — ответила Тилли. — Но твои слова показались мне странными. С чего это я должна ревновать тебя?
— Разумеется, у тебя нет для этого никаких причин. Я все утро провел на городской конюшне, любуясь прекрасными лошадьми, которых я себе, к сожалению, не могу позволить.
— Это очень печально, — заметила Тилли. — А почему ты не спросишь меня, какие именно слухи ходят о тебе в городе?
— Я полагаю, ты намерена сама рассказать мне о них без наводящих вопросов.
Тилли отвернулась от Питера и промолвила, глядя куда-то в сторону:
— Я не люблю сплетни, но… Одним словом, говорят, что ты вел разгульный образ жизни после возвращения в Англию в прошлом году.
— И кто тебе об этом сказал?
— О, об этом просто ходят слухи… Меня удивляет то, что они дошли до меня только сейчас. Почему я раньше ничего не слышала о твоих кутежах?
— Вероятно, потому, что такие рассказы не предназначены для девичьих ушей, — проворчал Питер.
— Как интересно! Меня разбирает любопытство.
— Нет, это совсем не интересно, — заявил Питер, давая понять, что не намерен обсуждать эту тему. — Именно поэтому я распрощался с подобным образом жизни.
— Ты заинтриговал меня, — с улыбкой сказала Тилли. — Так как же ты жил после возвращения в Англию?
По ее тону, Питер понял, что ему не отвертеться от откровенного разговора. Тилли хотела знать о нем все.
Он остановился, так как ему было трудно подбирать на ходу нужные слова. В бою он легко принимал решения и обдумывал свои действия. Но присутствие Тилли вгоняло его в ступор. Он не мог одновременно двигаться и обдумывать свои ответы.
Странно, но последнее время он реже вспоминал Гарри. Возможно, этому способствовали долгие разговоры с леди Канби. И лишь когда Питер видел военных в форме, его сердце сжималось от боли, и в памяти возникал образ погибшего друга.
В глазах тех, кто прошел войну, Питер часто замечал мрачный огонь. Тот же самый огонь он порой видел в своем взоре, когда стоял перед зеркалом. Но когда Питер находился рядом с Тилли, мрачное настроение покидало его. Его отпускало чувство вины перед товарищами, сложившими головы на полях сражений. И среди них был Гарри, которого Питер искренне любил…
Пока Питер не встретил Тилли, мрак безраздельно владел его душой.
— Я вернулся в Англию вскоре после гибели Гарри, — медленно проговорил Питер. — На моих глазах пало немало товарищей по оружию, но сильнее всего я переживал гибель твоего брата.
Тилли кивнула, в ее глазах блеснули слезы.
— Я не знаю, как это произошло… но однажды, когда я вышел прогуляться с компанией приятелей, мне в голову неожиданно пришла мысль о том, что я должен жить теперь за нас двоих.
Больше месяца Питер не находил себе места, пребывая в подавленном состоянии. Он плохо помнил это время, большую часть которого пил, чтобы забыться и облегчить душевные муки. Он проиграл все деньги, которые у него были, и только чудом не оказался в работном доме.
У него было много женщин. И теперь, глядя на Тилли, женщину, которой он восхищался и перед которой преклонялся, Питер невольно испытывал чувство стыда за свою разгульную жизнь. Ему казалось, что тогда он втаптывал в грязь что-то чистое и драгоценное.
— Почему ты замолчал? — спросила Тилли.
— Не знаю, — пожав плечами, ответил Питер. Он действительно не знал, как рассказать ей о том времени, когда он падал в пропасть. Однажды ночью, сидя в притоне за игорным столом, Питер вдруг осознал, что разгульный образ жизни не приносит ему счастья. Он не живет за двоих, за себя и за своего погибшего друга, а влачит жалкое существование. Питер понял, что губит себя, лишает себя будущего, он не двигается вперед, избегая серьезных решений.
Питер покинул притон и навсегда поставил крест на кутежах и разгуле.
По всей видимости, он вел себя во время этих загулов очень осмотрительно, так как до сих пор никто не ставил ему в упрек сомнительное прошлое. Даже леди Уислдаун.
И вот все вышло наружу.
— Я испытывала те же чувства, — мягко промолвила Тилли.
Питер удивленно вскинул на нее глаза:
— Что ты имеешь в виду?
Тилли пожала плечами:
