Барбара Картленд - Мудрость сердца
Лалита опустила тряпку и, сев на пятки, взглянула на него снизу вверх.
— У вас, наверное, дурное настроение? — спросила она. — Я спрашиваю это потому, что как раз собиралась вам предложить сделать кое-какую работу в оранжерее, которая мне не под силу.
— В оранжерее? — не сумел скрыть своего изумления лорд Хейвуд.
— Я знаю, что у вас не так много времени, чтобы приглядывать за теплицами, — продолжала Лалита как ни в чем не бывало, — но персики уже начинают поспевать, и Картер говорит, что их можно будет есть уже через неделю. А если вы того заслужите, то получите к обеду клубнику!
Лорд Хейвуд рассмеялся.
— Вы заставили меня почувствовать себя так, словно я только что приехал из школы и к моему возвращению приготовили разные вкусные вещи.
— На этот раз вы вернулись не из школы, а с войны, — серьезно отвечала девушка. — Но если вы не будете добрым, то я накажу вас и съем все сама.
Лорд Хейвуд опять засмеялся.
— Но учтите. Картер сказал, что ленч будет готов точно через пять минут, а вы ведь знаете, как он пунктуален, — предупредил полковник. — Так что у вас осталось совсем мало времени, чтобы вымыть руки и привести себя в порядок.
— Ну, успею я их вымыть или нет, все равно я страшно голодная! — выпалила Лалита.
Она легко поднялась на ноги и, подобрав юбки, чтобы не мешали ей быстро двигаться, поспешно выбежала из комнаты.
С улыбкой глядя ей вслед, лорд Хейвуд думал о том, какое все-таки она милое и забавное дитя. Но затем улыбка его погасла, и он тяжело вздохнул. Хотя он должен был признаться, что присутствие Лалиты в доме доставляет ему радость, было необходимо серьезно подумать о ее предстоящем отъезде.
«Сразу же, как только вернусь из Лондона, надо будет вплотную этим заняться», — решил он.
Лорд Хейвуд был уверен, что, услышав о его возвращении, к нему вскоре начнут наведываться знакомые со всего графства, хотя бы просто из любопытства. Можно представить, с каким изумлением и тайным злорадством они станут обсуждать такую пикантную новость, что в доме лорда Хейвуда живет одинокая молодая женщина, а он даже ничего толком не знает о ней. В том, что это обязательно произойдет, можно было не сомневаться, это был лишь вопрос времени.
«Нет, Лалита непременно должна уехать отсюда, — твердо решил лорд Хейвуд. — И в ближайшее время».
Но он совершенно не представлял себе, как уговорить девушку уехать, а главное — куда он может ее отправить.
Каждую ночь, лежа без сна под гнетом тяжелых мыслей о будущем, он гадал, кто она такая. Была в этой истории одна очень странная деталь, которая настораживала лорда Хейвуда и вызывала у него недоумение. Почему родственники Лалиты до сих пор не подняли никакого шума по поводу ее побега?
Он почти не сомневался, что объявление о розыске пропавшей девушки обязательно появится в газетах, однако там ничего не было.
Судя по тому, что ему рассказала сама Лалита, а также учитывая, что она слышала об аббатстве, была неплохо осведомлена о жизни в поместье, знала о том, что он служил во Франции, лорд Хейвуд мог предположить, что девушка жила где-то неподалеку.
Он мог бы поручить Картеру расспросить местных жителей. Они вполне могли что-нибудь слышать о сбежавшей или исчезнувшей девушке.
Но он решил, что это было бы нечестно. Лалита доверяла ему, и обмануть ее доверие было недостойно джентльмена, ведь своими действиями он мог невольно навлечь на нее беду.
И тем не менее что же ему с ней делать?
Она была слишком молода и слишком красива, чтобы одной скитаться по миру. Он содрогался от одной мысли о том, с какими ужасными опасностями она может столкнуться в этой нелегкой жизни.
Когда Лалита вернулась в кабинет, он все еще продолжал о ней думать. Девушка сняла свой огромный фартук горничной и выглядела теперь чисто и опрятно, но лорд Хейвуд прекрасно видел, хотя ни словом и не обмолвился об этом, как покраснели ее нежные руки. Видимо, ей пришлось оттирать с них грязь.
Кожа у нее была ослепительно белой и светилась, подобно жемчугу. И снова лорд Хейвуд, восхитившись ее нежной прелестью, подумал о том, как она хороша и как все-таки несправедливо, что она должна одна вступить в этот враждебный, жестокий мир.
Сопровождая Лалиту в столовую, лорд Хейвуд спрашивал себя с некоторой долей сарказма, многие ли из его знакомых мужчин стали бы вести себя столь же целомудренно, как он, оказавшись волею случая наедине со столь очаровательной женщиной? Да и многие ли женщины, попав в подобные обстоятельства, отказались бы от всяких попыток завлечь его?
Он мог вспомнить среди всех своих знакомых лишь нескольких молодых женщин, которые не стали бы в такой ситуации флиртовать с ним или пытаться соблазнить. Но при этом они скорее всего держались бы с ним со сдержанной холодностью. Лалита же вела себя как доверчивый шаловливый ребенок.
Причина того, что она не воспринимала его как мужчину, крылась, по-видимому, в ее невинности и весьма юном возрасте.
Лорд Хейвуд знал, что она считала его очень красивым, во всяком случае, она так ему говорила. Кроме того, она всегда считалась с его мнением, уступая ему во всем, что само по себе можно было принять за утонченную форму лести.
Но все это слишком отличалось от льстивых речей и недвусмысленного кокетства, то есть от всего того, что казалось лорду Хейвуду неизбежным, когда он оставался наедине с женщиной.
Внезапно он обнаружил, что думает о леди Ирен. Ему нетрудно было представить себе, насколько все сейчас было бы иначе, останься она с ним наедине в поместье.
Леди Ирен слишком ясно дала ему понять тогда, в Париже, каковы ее чувства и намерения по отношению к нему. Он, бесспорно, находил ее необыкновенно привлекательной и был благодарен за то, что в ее пылких объятиях мог ненадолго отвлечься от своих многочисленных забот. Тем не менее он был не слишком опечален, когда прощался с ней, уезжая в Англию.
Ее муж был убит в одном из сражений и погребен во вражеской земле, поэтому после прекращения военных действий леди Ирен приехала во Францию, чтобы побывать на его могиле.
Их познакомил сам герцог Веллингтон. Леди Ирен была дальней кузиной герцогини, и лорду Хейвуду фактически поручили позаботиться о ней, отвлекать от печальных мыслей и не позволять слишком предаваться своему горю.
Однако лорд Хейвуд очень скоро понял, что леди Ирен вовсе не так убита горем, как могло показаться вначале. Смерть супруга отнюдь не разбила ее сердца.
Она вышла замуж еще совсем молодой, но вскоре разочаровалась в замужестве и горько сожалела о своей импульсивности. Поэтому, овдовев, она нисколько не была этим огорчена.
У нее было достаточно денег, которые давали ей возможность жить в роскоши, к которой она привыкла, и пользоваться славой одной из самых красивых женщин высшего света.
