Саманта Джеймс - Тот первый поцелуй
— Бог мой, — пробормотала она, — пожалуй, я бы выпила еще бренди.
И она снова протянула Моргану бокал.
На этот раз он не сдвинулся с места, внимательно наблюдая за ней. Ее голос несколько изменился. Неужели она… Если он не ошибается, он бы подумал…
— Что-то вы сегодня ленивы. Что ж, я налью
Себе сама.
Она попыталась встать, но зашаталась и упала бы, если бы Морган быстро не подхватил ее под мышки.
Он еще раз изучающе посмотрел на Элизабет: он не ошибся, она была пьяна! Он готов был расхохотаться, если бы не ее тело в его объятиях, теплое и мягкое, и ее высокая грудь, прижавшаяся к его груди.
Как только Элизабет обрела равновесие, он тут же отпустил ее и отступил назад.
— Господи, я чувствую себя как-то странно. — Она улыбнулась Моргану. — А где же мой бокал?
— Бренди больше не будет, — твердо произнес он. — На сегодня довольно, Элизабет.
Ее улыбка потухла, она сжалась в комок, и вдруг у нее задрожали губы.
— Ты меня тоже ненавидишь, правда? — спросила она.
Совершенно потрясенный, Морган в изумлении развел руками.
— Да нет же…
— Нет да. Как меня ненавидит Натаниель.
— Успокойтесь, Элизабет. Натаниель не может вас ненавидеть.
Она вдруг расплакалась.
— Нет, я знаю, он меня ненавидит. И он никогда не приедет, верно? Негодяй, а я-то ему верила! Верила, что он хочет на мне жениться! Что же мне теперь делать?
Как обычно, при виде женских слез Морган окончательно растерялся и принялся успокаивать Элизабет:
— Вас обманули, Элизабет. И вы не первая, и, к сожалению, видимо, не последняя.
Она не обращала внимания на его слова и, закрыв лицо руками, рыдала еще сильнее.
Морган нервно сжимал и разжимал кулаки.
Он-то думал, что уже не может испытывать подобные чувства. Но далекий голос напоминал ему, что когда-то, в былые времена, он был способен на такие переживания. Способен на нежность, на сострадание. И все это он потерял из-за Амелии. Никогда больше он никому не доверится, и в первую очередь женщине.
Но всхлипывания Элизабет раздирали ему душу, и это положило конец его колебаниям.
Медленно, очень медленно, словно сомневаясь, его руки обняли Элизабет. Она будто только этого и ждала: ее голова легла ему на грудь, а руки вцепились в лацканы сюртука. Вопреки всякой логике она искала утешения именно у него. И Морган не мог не удивляться. А также не испытывать жалости.
Наверное, оттого, что они оба стали жертвой обмана Натаниеля.
Он гладил ее по спине равномерным успокаивающим движением.
— Ну хватит, Элизабет, довольно плакать. Вот увидите, утром все покажется не таким мрачным.
Она уткнулась лицом ему в плечо и продолжала плакать; от теплых слез намок его сюртук. Морган принял решение: он подхватил ее на руки и понес на второй этаж.
В ее комнате он осторожно опустил ее на пол. Она больше не плакала, а только жалобно вздыхала.
— Так-то будет лучше, — шепнул он. — Тебе давно пора спать.
Элизабет не двигалась с места и не делала никаких попыток раздеться. Она словно не чувствовала, что Морган начал расстегивать многочисленные крючки у нее на спине. В любой момент он ждал взрыва возмущения, вызванного его смелыми действиями, но она только послушно поворачивалась, когда он снимал с нее части одежды.
Затаив дыхание, он стянул с ее плеч платье, и оно горкой легло на пол. Затем освободил ее от нижних юбок, чулок и туфель. Потом вытащил шпильки из прически. Одно последнее усилие — и масса тяжелых золотых волос упала ей на плечи и ему на руки.
Он почувствовал, как быстрее застучало его сердце, но попытался не обращать внимания. Она осталась в одной сорочке и панталонах, Морган отвернул покрывало и молча, жестом, пригласил ее ложиться. Она так же молча послушно подчинилась.
Но она не отрывала от его лица широко открытых вопрошающих глаз, в которых все еще блестели слезы.
Морган потушил свечу и сел рядом с ней на краешек кровати, очень близко, но не касаясь Элизабет.
— Ну что еще? — тихо спросил он. Ее взгляд скользил по его лицу.
— Вы… Знаете, вы совсем не похожи на Натаниеля. Он часто улыбается. Вы никогда.
Он невольно вздрогнул, когда она подняла руку и пальцами обвела контур его рта. Морган не двигался.
— Прошу вас, не надо, — чуть слышно проговорил он.
Ее пальцы остановились.
— Почему?
Свет луны упал на ее волосы, и они заблестели серебром и золотом. Морган задержал дыхание.
— Потому что для вас это может плохо кончиться.
— Чем же?
— Вот чем.
Еще не договорив, он уже склонил голову, и его рот прижался к ее губам. Он почувствовал, как она изумленно вздохнула, но продолжал поцелуй. Бог мой, он не в силах был остановиться. Радость переполняла Моргана, он не мог оторваться от Элизабет. Она сама была его искусительницей. Под тонким полотном он угадывал очертания ее ног, длинных и удивительно стройных. Как бы он хотел, чтобы она обвила его ими, а он бы раз за разом погружался в ее глубину.
Теперь Морган знал, почему не расстался с ней в тот первый день. Он больше не мог себя обманывать. Стивен был прав, она влекла его к себе своей молодой прелестью.
И он угадывал в ней страсть. В том, как ее бедра с готовностью прижимались к нему. Но та же страсть жила и в Амелии, а в Элизабет его притягивали еще и стойкость души, и радостное восприятие мира.
Морган быстро и тяжело дышал, и вдруг его осенило… Он хотел ее, леди Элизабет Стентон. Он не мог припомнить, когда так сильно хотел женщину.
По крайней мере с тех пор, как расстался с Амелией.
Чем же она влекла его? Чем, спрашивал он себя. Тем, что принадлежала Натаниелю? Тем, что он бессознательно стремился отомстить брату? Нет, тут было нечто большее. Желание переполняло и давило Моргана, искало выхода, но он боялся его. Боялся, потому что это была Элизабет, и она принадлежала Натаниелю, снова напомнил он себе. Она собственность брата.
Но в битве с самим собой он уже потерпел поражение. И это было опасно, это было безумием. Бог накажет его за то, что он покусился на невесту брата…
Ну и пусть, пропади все пропадом. Все исчезло, осталась лишь одна неутоленная жажда, обратившая в огонь его кровь. Он мучился желанием погасить этот огонь внутри ее тела.
Он целовал ее рот и не мог насытиться поцелуями. Она прижималась к нему так крепко, словно они с ней были единым целым. Не в силах сдерживаться, Морган пробежал пальцами по кружеву ворота ее рубашки, затем сунул руку внутрь, коснулся теплого обнаженного тела. Он почувствовал под ладонью полную твердую грудь и принялся ласкать ее, пока Элизабет не задрожала и не вскрикнула.
Низкий стон вырвался из его груди, он прервал поцелуй, но лишь для того, чтобы лечь рядом и прижаться к ней всем своим телом. Чуть улыбаясь, она обняла его за шею.
