Виктория Александер - Идеальная жена

— Ха! Да я лучше брошу его на съедение акулам!

— Я думаю, в любой момент между мужчиной и женщиной может пробежать искра, как это происходит между вами, и тебе совсем не хочется скормить его рыбам.

Сабрина уставилась в кружку, избегая взгляда Саймона. Он сочувственно улыбнулся. Вопреки ее словам она совсем не изменилась. Даже после стольких лет разлуки он без труда читал ее мысли и подозревал, что за отказом от общения с Уайлдвудом крылось что-то совсем другое. И когда она стала как от чумы прятаться от этого человека и злиться на любого, кто упоминал его имя, Саймон убедился в этом.

— Тебе предстоит провести с ним на корабле достаточно много времени, — осторожно произнес он, — надо решить, чего же тебе на самом деле хочется. — Он встал и направился к двери. — И как ты собираешься этого добиться.

Саймон тихо закрыл за собой дверь. Он усмехнулся и представил, как воспримет все происходящее капитан. Предвкушая развитие событий, он с нетерпением ждал появления капитана. Вот уж тогда полетят искры!

Сабрина почти не заметила его ухода. Ее затуманившийся взгляд не отрывался от кружки. Чего же она хотела? Она хотела найти золото и обеспечить будущее своей дочери. Хотела выбраться из этой проклятой каюты. И где-то в самой глубине души она хотела… Уайлдвуда.

Нет! Она решительно отогнала предательскую мысль. Проклятое влечение к графу, являясь незначительной помехой и временным неудобством, отвлекало ее от главной цели путешествия. Сабрина, не выпуская из рук кружку, встала и снова стала мерить шагами каюту. Сколько времени она провела здесь? Недели? Месяцы? Целую вечность? Его было вполне достаточно, чтобы изучить и запомнить письмо и карты, которые Уиллз предусмотрительно положил в ее саквояж. И более чем достаточно, чтобы прочитать все книги, находившиеся в капитанской каюте. Но мысли об Уайлдвуде не покидали Сабрину ни на минуту.

Воспоминания о том, как они танцевали, всплывали в памяти в самые неподходящие минуты. Когда унылое однообразие существования грозило превратить ее неприязнь к нему в лютую ненависть, она представляла его сильную красивую фигуру, обжигающий жар ладоней и бездонные черные глаза, полные невысказанных обещаний и страсти.

Сабрина задумалась над тем, почему ее так сильно влечет к нему. Казалось, сама судьба толкает их друг к другу. Никогда раньше она не испытывала такого неудержимого влечения к мужчине. Даже с Джеком все было по-другому. Он закружил ее в безумном вихре веселья и развлечений. Джек был достаточно опытен, чтобы заставить любую молоденькую, только что со школьной скамьи девушку потерять голову и влюбиться в него. И все же это чувство нельзя было сравнить с непреодолимым желанием, мгновенно возникшим при первом же взгляде черных глаз Уайлдвуда.

Интересно, какова была бы ее жизнь, если бы она вышла замуж за человека, подобного Уайлдвуду? Ей никогда не пришлось бы беспокоиться о деньгах или о восстановлении репутации. На такого мужа можно положиться. Сабрина тяжело вздохнула — надо смотреть правде в глаза и прекратить эти увлекательные размышления. Девичья влюбленность не имеет ничего общего с желаниями женщины. Ей будет все труднее находиться рядом с этим человеком, скрывая свое истинное лицо и чувства. С тех пор, как она нашла письмо, маска серьезной, сдержанной личности, под которой она словно под надежным плащом пряталась десять лет, исчезла. Постепенно и неминуемо. Как будто стрелки часов повернули вспять и смелая и дерзкая женщина, которой она была когда-то, овладевала ее мыслями! ее душой. Сабрину возмущало, что она не может себе позволить говорить и делать то, чего действительно желает. Присутствие Уайлдвуда мешало ей.

Довольно, хватит! Разгоряченная бренди, она стукнула по столу кружкой, расплескав по столу золотистые капли. Черт побери, с нее довольно! Здесь она своя, а он чужой. И будь она проклята, если позволит ему делать из нее добровольную узницу. Сабрина собралась с духом, твердо решив держать себя в руках, и отправилась на верхнюю палубу.

Его нигде не было видно, и она призналась себе, что несколько разочарована. Постепенно напряжение от ожидания неприятной встречи спало, и она облокотилась на поручни. Ночное море — особый таинственный мир. Лунный свет играл на темных волнах, в бархатном небе сияли звезды. Морской ветер растрепал ее волосы, и их пряди приятно щекотали лицо. Раздражение исчезло, мир и покой наполнили душу. Как много времени прошло с тех пор, когда она стояла на палубе корабля и дышала опьяняющим морским воздухом. Больше всего на свете Сабрина любила море.

В детстве она каждое лето проводила в тихой прибрежной деревушке, куда на лето ее привозила двоюродная бабушка. Сабрина выросла, играя с детьми рыбаков и лавочников, не ведая запретов, от которых страдало большинство детей из знатных семейств. Иногда Сабрина задумывалась над тем, не намеренно ли бабушка, которой навязали осиротевшего ребенка, позволяла ей общаться с теми, кто не принадлежал к привилегированному обществу, или ее не интересовало, как именно Сабрина проводит свои дни. Как бы то ни было, она испытывала благодарность за беззаботную свободную юность. В дальнейшем опыт этих лет ей весьма пригодился.

Палуба покачивалась у нее под ногами. Сабрина откинула назад голову и радостно рассмеялась от ощущения свободы, которую всегда приносила ей вода. Здесь было ее место. Только у моря она по-настоящему чувствовала жизнь.

— Я вижу, вы преодолели тяготы морского путешествия, — раздался у нее за спиной насмешливый и слишком хорошо знакомый голос.

— Пустяки, милорд.

Она беззаботно пожала плечами. Вся эта чепуха была придумана для того, чтобы не встречаться с ним. Сейчас, оказавшись в его обществе, Сабрина даже удивилась, что самообладание не покинуло ее. Благодаря опыту, накопившемуся за эти недели, или благодаря бренди? Сабрина не отрывала глаз от моря, сливавшегося с небом в черную бесконечность, и радовалась, что она, как и всегда, оставалась безупречной леди Стэнфорд.

— Николас, — тихо поправил он.

— Я думаю, слишком бесцеремонно называть вас по имени.

— Но мы же будем одной семьей.

Едва уловимая насмешка прозвучала в его голосе. Она ощущала его близость, его силу и волю. Он был совсем рядом, она могла бы дотронуться до него. И все же она не повернулась. Намного проще вести эту игру, не видя его черных как ночь глаз, и намного опаснее. Это словесные кошки-мышки. Она и раньше так поступала со многими мужчинами, и получалось совсем неплохо.

— Хорошо, — вздохнула она, словно нехотя соглашаясь, — но не думаю, что это прилично.

— Прилично? — Легкий бриз подхватил его искренний и громкий смех, — По-моему, сейчас уже поздно беспокоиться об этом. Мы оставили Лондон и отправились в неизвестном направлении. Совсем одни, даже без слуг. Боюсь, время приличий осталось в далеком прошлом.