Джейн Фэйзер - Безжалостное обольщение
Но был какой-то момент, в который он чуть не забыл об этом, — когда ее тело сделалось податливым и послушным в его руках. Доминик круто повернулся на каблуках и распахнул дверь во двор:
— На сегодня хватит, мадемуазель Женевьева. Можете вернуться к сестре. Если последние несколько минут не доставили вам удовольствия, то запомните, что, встань вы на моем пути еще хоть раз, последует нечто такое, по сравнению с чем сегодняшний урок покажется вам веселым праздником в последний день карнавала.
Женевьева сама не знала, как ей удалось выйти вслед за ним с гордо поднятой головой, несмотря на то что она сгорала от жгучего стыда. Вся сцена заняла на самом деле не более пяти минут, но Женевьева очень удивилась, увидев сестру по-прежнему стоящей у длинного стола, на котором служитель отрезал от рулона кусок кремового атласа. Будто и не произошло ничего из ряда вон выходящего.
Элиза взглянула на сестру, и Женевьева увидела в ее великолепных голубых глазах плохо скрываемое недовольство. Было нетрудно догадаться о его причине. Сестренка только что имела свидание наедине с Домиником Делакруа, о чем Элиза так давно мечтает!.. По ее мнению, это был еще один пример того, как ловко младшая сестра умеет все обернуть в свою пользу. Элиза и не догадывалась, что та предпочла бы наступить на змеиное гнездо, чем оказаться на месте сестры в ее флирте с хладнокровным и безжалостным Домиником Делакруа. Затем она заметила бледность Женевьевы, ее неподвижный взгляд, напряженную походку и тревожно взглянула на шагавшего позади нее Доминика.
Его лицо было абсолютно бесстрастным, глаза ничего не выражали. Подойдя к Элизе, он сказал:
— Извините, мадемуазель Латур, но меня ждут неотложные дела. Пожалуйста, чувствуйте себя совершенно свободно — Маркус выполнит все ваши пожелания. — Доминик учтиво (и только!) поднес ее руку к губам.
Элизе хотелось бы видеть в этом жесте знак особого расположения, но при всей своей готовности к самообману она не заметила ничего, кроме вежливости, ничего, предназначенного лично ей. Единственным утешением могло служить то, что, покидая двор, капер лишь мимоходом взглянул на Женевьеву, словно на пустое место.
— Пошли домой, Элиза, — сказала сестра низким голосом, всегда свидетельствовавшим у нее об усталости. — У тебя здесь больше нет никаких дел.
— Да, благодаря твоему вмешательству, — прошипела Элиза. — Ну почему ты всегда появляешься некстати! Наверное, просто завидуешь, что тебе не оказывают такого внимания, как мне. — И обернулась к Маркусу, чтобы сообщить адрес, по которому следовало отправить ткани.
Обвинение настолько не соответствовало действительности, что Женевьева чуть не рассмеялась. Если бы Элизе оказали такое внимание, она бы уже билась в истерике. Услышав распоряжения, которые сестра давала слуге, Женевьева не поверила своим ушам: неужели сестра скомпрометирует себя еще больше, приняв дары капера? Впрочем, она ведь не знала ничего, кроме того что Делакруа ухаживает за ней, и, играя в этот галантный флирт, не видела разницы между подарками в виде букетика фиалок и дорогими тканями.
Глядя на это красивое пустое лицо, эти большие глупые глаза, Женевьева отказалась от мысли объяснить сестре, что Доминик Делакруа просто использует ее в своих явно неблагородных целях. Она собиралась было рассказать Элизе о подслушанном разговоре между Николасом и капером, но теперь передумала. Элиза все равно не поверит и, возможно, заподозрит, что это просто ревность со стороны сестры. Единственное, что Женевьева решила точно, это никому не рассказывать о том, что случилось в эти ужасные минуты на складе. Такой позор нужно держать в тайне.
И еще она решила, что настал момент схватиться с Николасом. Не зная правды, Женевьеве будет трудно на ощупь бродить в темноте, а сегодня ей стало совершенно ясно: для борьбы с кознями Доминика Делакруа ей необходим очень яркий свет — иначе она безнадежно заблудится и пропадет во мраке.
Глава 5
Николас мерил шагами квартиру, которую занимал в холостяцком доме с тех пор, как достиг мужской зрелости. Пожалуй, никогда в жизни ему еще не доводилось испытывать такого унижения, как сегодня утром. Этот мерзкий капер с его поганым языком посмел так оскорбить достоинство Николаса! Это было хуже, чем презрительное отношение Латура.
По крайней мере что касается дядюшки, то ни для кого не было секретом, что Виктор презирает всех без разбора. Но почему ом, Николас Сен-Дени, должен отвечать за проклятую привычку своей младшей кузины повсюду совать свой нос? Он не виноват, что Женевьева прошлой ночью подслушала их разговор, хоть Доминик и считает, будто Николас знал, что она заперта в кладовке. И в том, что Женевьева настояла сопровождать их к бирже Масперо, кузен тоже не виноват. Какой предлог Николас мог придумать, чтобы не взять ее на предположительно невинную прогулку по городу? Женевьева сразу бы догадалась о чем-то подозрительном — у девчонки просто нюх на это, — а уж если она что вобьет себе в голову, то будет стоять насмерть. Так оно в конце концов и случилось.
И теперь Сен-Дени необходимо остановить кузину, придумать, как усыпить ее подозрения или вывести из игры. Инструкции Доминика на этот счет были предельно ясны, а чтобы оспаривать приказы Доминика Делакруа, требовался человек намного смелее Николаса. Распоряжение не сопровождалось никакими угрозами, но в холодных глазах капера Николас увидел такое, что у него мурашки по коже побежали.
Резкий стук в дверь прервал невеселые мысли молодого повесы.
— Войдите, — крикнул он, ничуть не пожалев, что его от них отвлекли; однако, увидев посетителя, который решительно закрыл за собой дверь, Сен-Дени огорчился.
— Николас, нам нужно поговорить, — тоном, не допускающим возражений, заявила Женевьева. — Что происходит между тобой и Домиником Делакруа? Что за долг ты обязан вернуть ему?
Николас был застигнут врасплох и даже не пытался отрицать существование долга. Однако чего она хочет? Ведь ему неизвестно, что именно слышала кузина.
— Это мое дело, — заявил Николас со всей твердостью, на какую был способен. — Личное. Имею я право на конфиденциальность?
— Это зависит от обстоятельств, — констатировала Женевьева, сев на подлокотник большого кресла и небрежно качая ногой. — Но полагаю, что в данном случае, поскольку в твои дела оказались невольно втянутыми другие, права на конфиденциальность у тебя нет. Почему этот разбойник охотится на Элизу? Зачем ему так нужно было, чтобы ты ввел его в наш дом?
Николас сжал пальцами виски, чувствуя себя словно загнанный зверь.
— Никому ничто дурное не грозит, — чуть слышно ответил он, — просто Доминик хотел бы иметь дела с твоим отцом, вот и все. Но, чтобы сделать соответствующее предложение, Делакруа нужно было познакомиться с ним, а это удобнее всего сделать па вечере.
